Валерий Фатеев - Город в законе - Магадан, триллер

Я торопливо оделся и пошел в школу, благо, находилась она через двор.

Там было уже милиционеров — не протолкаться. И в учительской, и в коридоре, и возле кабинета директора. Столько милиции в школе, только не в нашей, а в Омсук- чанской я видел пятнадцать лет назад, когда снежной лавиной накрыло сразу восемь девятиклассников и несчастные, обезумевшие от горя родители пришли убивать директора за то, что во время занятий он отпустил их без присмотра кататься с горы.

Я дождался, пока директор осталась одна, и зашел в кабинет.

Галина Николаевна сидела за столом, обхватив голову руками, и когда на мой голос она подняла лицо, в глазах у нее блеснули слезы.

— Вот, Валентин Михайлович, беда-то какая.

Я давно и достаточно хорошо знал Галину Николаевну. Она стала директором, когда мой сын пошел в первый класс. С тех пор прошло десять лет и так получилось, что заботы школы стали и моими заботами… Я участвовал в их мероприятиях, вел уроки по профессии, в последние трудные годы помогал чем мог — книгами, бумагой… Я видел, какой груз — и мужчина бы сломался — выпал на плечи этой симпатичной худенькой женщине. А тут еще это.

И я понял, что должен ей все рассказать.

— Галина Николаевна, это предназначалось Ване.

Она обдумала услышанное.

— А милиция склоняется к версии, что это месть… вы знаете, кто отец Кости?

Я смутно слышал, что бизнесмен.

— И не просто бизнесмен, он один из этих, как их сегодня называют — авторитетов. И говорят, что это разборки и что, скорее всего, попугать хотели, да переборщили. Боже мой, слышали бы вы, как он страшно орал на меня.

— Галина Николаевна! А вы бы не орали?!

Потом, успокаивая ее, Добавил:

— Если он бизнесмен, значит, голова на плечах есть. Сам поймет, откуда что. А вы тут ни при чем.

После разговора с директором я передумал идти в милицию — вряд ли они поверят мне, тем более у них уже есть; своя, устраивающая их версия.

На ней они и будут стоять.

Всю жизнь я был рохлей, даже в детдоме, когда только от твоих кулаков и зубов зависело, будешь ли ты сегодня сыт или голоден, драться не любил. Не люблю и сейчас — ударить человека в лицо для меня все равно, что убить его — нужен сходный по уровню накал ненависти.

Но последний год изменил меня. Я знал, что добром дело не кончится, но если и был у меня страх — то только за своих. Сам я был готов ко всему.

…Вот это-то состояние повышенной боеготовности и спасло меня в тот вечер, когда я возвращался домой. Всей кожей я почувствовал опасность, едва взглянув на внешне неприметные светлые "Жигули", стоявшие прямо у арки, через которую я, чтобы сократить дорогу, спешил от автобусной остановки домой. Машины в этом месте никогда обычно не ставили и я это вспомнил.

А когда навстречу мне неторопливой безмятежной походкой пошли двое, я был уже взведен как курок — аллегория? — и палец мой лежал на взведенном курке безо всяких аллегорий.

Пройди они мимо и ударь со спины, я ничего бы не смог сделать. Но видимо у кого-то из них был свой кодекс чести и шедший немного впереди плотный светлорусый парень лет под тридцать, заступил мне дорогу…

— Мужик, — и тут же поперхнулся, уставившись в ствол моего "Констебля". Боковым зрением я заметил как нырнула в карман рука его напарника и, не раздумывая, нажал курок. Громовое эхо от выстрела еще не стихло под бетонными сводами арки, а я уже перевел ствол на второго бойца.

Один уже лежал, а второй, царапая стенку, сползал на землю. Минуты мне хватило, чтобы вытащить у обоих пистолеты и еще у одного нож. На дальнейший обыск я не рискнул и, развернувшись, выскочил из арки. Слава Богу, на улице никого не было и, усмирив дыхание, я спокойно пересек ее. Затем вошел в магазин "Удача", смешался с покупателями. В водочном отделе купил бутылку "Наша водка", большой пакет и буханку хлеба. На ходу бросил в пакет добычу и подошел к грузчику.

— Слушай, брат, выручай. Трясет, а одному много, — я кивнул на пузырь.

Лицо грузчика просветлело. Он, видно, сначала предположил, что я у него рубль просить буду. Зыркнул по сторонам.

— Иди в подсобку, я сейчас.

Этого мне и надо было. В подсобке я вытащил из пакета хлеб и водку, а трофеи замаскировал сверху оберточной бумагой, рулон которой стоял тут же.

Стакан водки я выпил как воду.

— Тебя как зовут?

— Толяном кличут.

Мне понравилось, что парень ни о чем не спрашивает и на бутылку жадно не смотрит.