Марина Зосимкина - Ты проснешься

Задержанная, выслушав новость, примолкла, уйдя в себя. Ответила отстраненно:

— У меня дома электрическая плита.

А потом встрепенулась и добавила:

— В любом случае, ко мне это никакого отношения не имеет. Хочу спросить, долго ли собираетесь продолжать беззаконие? Я на вас жалобу напишу в прокуратуру города. Со всеми подробностями.

— Ваше право, — пожала плечами Марианна.

Она сидела за столом, спокойно разглядывала глумливую физиономию напротив и думала: «Нагличает, дерьмо… Ну и Катерина!.. Какая же ты, Катерина, молодчага. Если бы не ты, Катька, бледный вид имели бы мы сейчас перед этой стервозиной. Бледный и неказистый».

А еще она подумала, что когда дела позволят, непременно зайдет к Поздняковой в больницу. Или позвонит. Просто так, без всякой служебной необходимости. В благодарность за то, хотя бы, что вот сейчас, в эту самую минуту, ей не приходится сжимать в бессильной ярости кулаки.

Она нарушила паузу:

— Позвольте мне закончить. Потерпевшая Позднякова пришла в себя и дала показания. В частности о том, что с некоторых пор ее квартира была оснащена системой видеонаблюдения. Изображение фиксировалось и передавалось в файлообменник Интернета. Видите ли, она знала, что ее бывший муж имеет обыкновение приходить в квартиру в ее отсутствие, и ей хотелось четко представлять, что он там в это время делает. Не напрягайтесь, в той комнате, которую он почему-то считает своей, веб-камер не было, это мы проверили. Так что обвинение в нарушении прав личности вы Поздняковой предъявить не сможете.

— Я вам не верю, — все еще спокойно сказала Валечка. — Про кого-нибудь другого поверила бы, но не про эту дуру.

И тогда Марианна вызвала сержанта, а когда он вошел, развернула экран своего ноутбука в сторону задержанной гражданки Козелкиной.

Как-то даже не сразу сообразив, что видит именно себя — немного сверху и потому карикатурно, — и ту, другую, которую она так ненавидит, Валечка, подавшись вперед и вытянув шею, завороженно смотрела убийственное кино, где было все. Она смотрела не отводя взгляд, да и не было у нее сил, чтобы его отвести.

Под черепом отвратительной бледной медузой пухла и пульсировала мысль: «Теперь не отвертеться. Сволочи, подловили, теперь не отвертеться! Да еще и гадина эта жива!»

Ужас, заполнивший сердце, переползал через край, мешая дышать и леденя пальцы. Но она так ненавидела ту, другую, которая все еще жива, что ужас попятился от мощи Валечкиной страсти, и она рванулась к столу следовательши, рванулась, чтобы этими ледяными пальцами схватить и расшибить подлый экран на мелкие осколки, хорошо бы об гнусную лыбящуюся морду милицейской змеи.

Кто-то рванул ее за плечи, защелкнул на запястьях наручники, вытолкнул в коридор.

Как же так, она ведь все учла и предусмотрела, и она бы выпуталась, а потом сделала бы еще попытку, хоть бы и третью по счету, и тогда та, которую она так ненавидит, больше не мешала бы ей жить.

Борис, когда перебрался от этой гадины в Валечкину однушку, горячо уверял, что все ненадолго, и что они очень скоро переедут в хоромы, провернув выгодный обмен. Но Валя, которая не раз бывала вместе с ним в квартире его бывшей жены, других хором, кроме этих, не хотела.

Третий этаж сталинского дома, коридор, по которому можно ездить на велосипеде, высокие потолки и все остальное тоже очень шикарное. И при этом сладко волновало странное ощущение, что это все — твое, или почти твое, или готово вот-вот стать твоим.

Борис — человек науки, далекий от обыденной действительности, он так и не смог дожать ситуацию и добиться прав хотя бы на комнату в этом шике, а ведь это был тот самый минимум, без которого нечего было и выходить замуж за этого человека науки.

Валентина решила не ждать, пока эта стерва предпримет что-то такое, отчего он вообще вылетит с ее территории. Бесквартирный Козелкин ей не очень-то был и нужен. Она взялась за дело сама.

Валентина не сомневалась, что эта интеллигентная сволочь впустит ее в квартиру, дверь перед носом не захлопнет. И ведь впустила.

Мизансцену Валя продумала заранее. Она вообще все продумала.

Если повезет, хлипкая мамзель откинется сразу же. А денька через два Боря заявится с очередным визитом и обнаружит окочурившуюся жертву несчастного случая.

Но мамзель не откинулась, а лишь потеряла сознание. Валя не особо разбиралась в хирургии, но и тех знаний хватило, чтобы понять, что часика три она так проваляется. Значит, пусть вдобавок еще и газку хлебнет.