Илья Райх - Порок

– Ловко и тонко вы, Евгений Андреевич, рассказали о нашем друге – Александре Федоровиче.

– Попал в точку, – воскликнул Воинов.

У всех на лицах, кроме Фаи – в силу личностных обстоятельств она не понимала о чем идет речь – образовалась улыбка.

– Всем смешно! – полковник не мог оставить без внимания реакцию окружающих, он не любил шутить, а тем более – быть объектом насмешек. – Но скажи мне, Евгений, мне очень любопытно, что пробежало перед глазами твоей возлюбленной, когда ты ее застукал лично за фактом измены?

– Браво, мой друг, и вам не чужд дух импровизации, – Станиславский слегка похлопал в ладоши, окатив Житомирского оценивающим взглядом.

– То же, что и у вас – все сцены измен, морального надругательства над собственным достоинством.

– Нами движет не собственная совесть, а совесть окружающих нас людей, – вставил Воинов. Он посмотрел в глаза Евгения в надежде прочитать страх. Но взгляд бывшего следователя был непоколебим.

– Я думаю, что между нами все без обид? – спросил Воинов.

– Без обид? – Евгений возмутился.

– Вы получили заказчика, как мы и договаривались.

– Жанну?! – засмеялся Евгений. – Ты меня развел!

– А что вы хотели, мы же оппоненты.

– Да, поэтому, если я выберусь живым, то первым делом засажу тебя! – вскричал Евгений.

– Главная причина ваших неудач то, что вами изначально двигали личные мотивы, – резюмировал Воинов, – но у меня не было другого выхода. Или Игорь, или вы.

– Этот бред мне больше не хочется слушать, – Евгений медленно поднял левую руку, свободную от наручников, сигнализируя Фае, что пора делать анестезию.

Фая, оглядываясь то на Воинова, то на Станиславского, словно ожидая, что кто-то из них одернет ее от указаний пленника, неуверенным шагом подошла к Евгению. Но первым к ней обратился Житомирский:

– Он сгорит заживо!

– Нет, он должен уснуть, – вмешался Воинов.

– Марк, я смотрю, все забыли, кто тут главный и кто дает указания?

– Слышь, следак, ты не в управлении, – Воинов поднял глаза на Житомирского. – Он уснет.

– Хорошо, хорошо, будь по-вашему, – Житомирский поднял руки, развел их в стороны. Но в следующее мгновение он уже стоял с пистолетом в руке:

– Вы что, уроды, что-то попутали?! – резко закричал страж порядка. – Фая, бегом заковала этого говоруна в наручники и связала ноги. И по-быстрому отвезла в топку. Совсем охренели!

Фая подбежала к Евгению, слету надела на левую свободную руку наручник, тем самым Евгений вновь оказался прикован к каталке обеими руками, еще одним движением рук она попыталась уложить Евгения на эту самую каталку, но он вывернулся из грубых конечностей санитарки.

– Игорь, ты думаешь, я последний? Твоя любимая тетя Алла Давидовна на очереди, ее убьют как свидетеля… – Евгений продолжал отбиваться от рук Фаи, на помощь коллеге подоспел краснолицый привратник.

В конце концов, им вдвоем удалось уложить на каталку Евгения, но единственное, что они не могли сделать – заткнуть ему рот.

– А как ты думаешь, кто умертвил твою маму в больнице?!

– Заткните его! – закричал Станиславский. – Не слушай его, Игорь! Он лжет!

– Пусть говорит! – завопил Игорь и преградил путь каталке.

– Ты же знаешь, что твою мать заказал отец, – оправдательным тоном произнес Станиславский.

– Да, верно, но ни одно событие в психушке не проходит без ведома твоего мнимого отца, Игорь! Он здесь бог и царь! И спроси, сколько денег отвалил ему твой настоящий отец за убийство матери?

– Не слушай его, Игорь, он врет, он пытается внести распри между нами, мы большая семья, мы едины, мы все тебя любим – Александр, я, – нервно заговорил Станиславский и подошел к Игорю, обнял его.

Игорь с растерянной физиономией вглядывался в лица окружающих, он не знал, кого слушать и кому верить. Тут свое веское слово сказал Житомирский, он направил пистолет на Игоря и приказал ему отойти в сторону.

– Пусть проедут, слышь, что стоишь как вкопанный? Марк, оттащи его в сторону.

– Станиславский шантажировал твоего отца, ведь на убийства своих подружек из прошлой жизни он тебя отправил, когда твой родной отец окончательно отказался платить ему за твое содержание. А деньги, я думаю, немалые! Ты просто разменная монета! Они шантажировали его! – это последнее, что сказал Евгений перед тем, как его выкатили из комнаты.

– Это правда? – спросил Игорь.

– Нет! Никогда не верь служителю закона! – пытался успокоить его Станиславский.

– С этим бардаком надо кончать! – завопил Житомирский, ему явно не по душе пришлась последняя фраза Станиславского. – Я не хочу из-за твоих отпрысков лишиться всего – уважения, семьи, работы… Этого наркомана надо было давно замочить, – Житомирский вновь навел дуло пистолета на Игоря.