Татьяна Рябинина - Одним ангелом меньше

Костик перебросил бумажку обратно. На ней крупными буквами было написано: сосудистая хирургия. Иван невольно сжал челюсти и поморщился от волны ожившей боли.

— Костя, ищи коня, срочно — и вперед. — Иван достал из сейфа кобуру и наручники.

— Девушка, мы из уголовного розыска, — Иван показал сидящей на посту медсестре раскрытое удостоверение. — Быстренько, где нам Женю найти?

— По коридору прямо и налево, до конца. Последняя дверь. А что случилось? — девушка даже привстала от любопытства.

Не говоря ни слова, Иван быстрым шагом пошел по коридору, едва сдерживаясь, чтобы не пуститься бегом. Сзади, едва поспевая, семенил Костик. Из дверей палаты выглянула пожилая женщина в байковом халате и испуганно юркнула обратно.

Они не дошли еще и до поворота, как услышали отчаянный женский крик: «Помогите!»

Застыв на секунду, Иван ринулся вперед. Ему казалось, что он бежит слишком медленно, как во сне, когда надо спасаться от смертельной опасности, а вместо этого едва можешь пошевелиться. Дверь оказалась запертой. Костя повернулся к медсестре, подбежавшей следом:

— Ключ!

— У меня нету, — растерянно ответила та. — Кто-то брал и не вернул.

Иван разбежался и сильно ударил по замку ногой. Дверь подалась, но не распахнулась: на полу кто-то лежал.

— Господи! — задохнулась от ужаса девушка.

— Тише! — крикнул Костя. — Успокойся! На окне решетки есть?

— Какие решетки? Шестой этаж!

— Балкон?

— Лоджия. Только там не перелезть.

— Посмотрим. — Костя рванулся в соседнюю дверь. Четыре женщины, обитательницы палаты, испуганно вскрикнули. — Пардон, дамы! — Он уже возился с замком балконной двери. — Снимаем кино про шпионов. Вы — массовка. Скажите «чиз»!

— Костя, я буду держать. Только вниз не смотри! — Иван сам посмотрел вниз и поежился.

Костя влез на перила, придерживаясь за перегородку, и прижался к ней животом. Женщины таращились через окно, хлопая совиными глазами и сдавленно охая.

— Отпускай! — И Костя спрыгнул на лоджию с другой стороны. Было слышно, как он дергает балконную дверь, потом раздался звон разбитого стекла и объемистая тирада, достойная капитального исследования филолога-инвектолога.

Иван выбежал в коридор как раз вовремя: в замке повернулся ключ. Оттолкнув Костю, он влетел в комнату — сестринскую или что-то в этом роде: кресла, столик с электрическим чайником и чашками, кушетка, на которой неподвижно лежала девушка в белом халате. На полу валялся скальпель, а рядом, в луже неправдоподобно алой крови…

К горлу подступила тошнота. Иван стиснул зубы и отвернулся. Отчаянно завизжала та самая молоденькая медсестра. К ним уже бежали. В комнате вдруг стало тесно. Все говорили одновременно, но Иван не слышал ничего.

Он смотрел на Женю. На окровавленный халат, на скальпель. На страшную рану, перечеркнувшую ее горло. И снова ему нестерпимо захотелось проснуться.

— Операционная свободна? — спросил склонившийся над Женей пожилой врач. — Живо! Кровь! У нее четвертая отрицательная, я знаю.

Откуда-то появилась каталка, и Женю увезли. Темноволосая женщина в белом халате приводила в чувство ту, другую, которая лежала у двери. Костя, зайдя в комнату, поднял ее с пола и уложил на кушетку. Иван прислонился к стене и закрыл глаза.

— Вам нехорошо? Понюхайте, — донесся издалека незнакомый голос, и Иван закашлялся, вдохнув отвратительный запах нашатыря. Темноволосая стояла рядом, озабоченно глядя на него. Бледная как смерть девушка сидела на кушетке и лихорадочно грызла ноготь. Заметив взгляд, она смутилась и быстро спрятала руку в карман.

«Идиот! Все мы идиоты! Все мы были уверены, что маньяк — это мужчина. Даже не подумал никто у Цветкова спросить: Черепашка — это мужчина или женщина? А покупательница Сабаевой — «лохатая дура»? Да вот она сидит, ногти жрет, сволочь! Загнала себя в ловушку, как крыса, обморок изобразила!»

— Знаешь, Ваня, я тоже чуть в обморок не грохнулся, как увидел. Одна у двери в обмороке, другая… — переводя дыхание, сказал Костя. — Эй, ты чего?

Иван медленно подошел к девушке, схватил ее за отвороты халата и стащил с кушетки. Та жалобно пискнула и уставилась на него расширенными глазами.

— Ну и зачем ты это делала, тварь? — Иван начал трясти ее, да так, что длинные светлые волосы девушки, собранные в пучок, рассыпались по плечам.

— Я… не… — Она пыталась что-то сказать, но не могла.

— Иван, да ты рехнулся! — Костя с неожиданной для его субтильной комплекции силой оттащил того от девушки, и она, как куль, плюхнулась на кушетку — похоже, ее не держали ноги. — Ты что, думаешь, это она той горло перерезала?