Лев Самойлов - Игра с тенью

— Дядя Саня, да оторвись ты, разговор есть.

Буфетчик отозвался не сразу. Минуту-другую он еще передвигал бутылки, гремел посудой, потом обернулся и с удивлением воззрился на парня.

— Витек, ты что это спозаранку? Не работаешь, что ли?

— Потом, потом, — нетерпеливо перебил Лунев. — Разговор есть серьезный. Я к тебе, как к отцу родному. Не с кем мне больше.

Недоверчиво хмыкнув, буфетчик приоткрыл дверцу прилавка, пропустил Виктора в крохотную заднюю комнатушку.

— Сидай, хлопец, — показал он на колченогий стул в глубине комнаты, сам взгромоздился на бочонок. — Что стряслось? Да на тебе лица нет…

— В беду я попал, дядя Саня, — выпалил Лунев, — да в такую, что не знаю, унесу ли ноги.

И, не ожидая дальнейших расспросов, Виктор рассказал внимательно слушавшему буфетчику все, что случилось с ним за последние три дня. Торопливо, но обстоятельно рассказал о поручении Якова Васильевича, о посещении старика Мухина и полученных деньгах, о том, как был взят оперативниками и доставлен на Петровку.

Оперативники с Петровки, 38 выглядели в пересказе Лунева всезнающими и всевидящими.

— Они мою житуху во как изучили: от корки до корки, — не без хвастовства сказал Лунев, а потом признался, что, боясь, как бы ему не пришили дело, выложил на допросе начальнику Федору Георгиевичу все о Мухине, о Якове Васильевиче и о Лаше.

Но буфетчика мало интересовали подробности. Задав Виктору несколько вопросов о встречах с Яковом Васильевичем, полюбопытствовав, не скрыл ли парень чего на Петровке, он осуждающе покачал головой.

— Зря болтал, за такое знаешь что бывает, у ребят руки длинные. Дурак ты, парень, сам на нож лезешь.

— Понял я это, дядя Саня, да уже поздно, — уныло протянул Виктор.

— И чего тебе, теленку, понадобилось с хищниками дружбу сводить! Вот что, голуба, хватит разговора, мотай из города. Вещи с тобой?

— Да я весь здесь, — Виктор хлопнул по маленькому чемоданчику, лежащему на коленях.

— Чем быстрее, тем лучше. Мотай, пока цел! — Буфетчик тяжело поднялся. — Здесь выйдешь. — Он толкнул маленькую дверцу в углу комнатушки.

Лунев вышел на улицу. Огляделся. Глубоко вздохнул. Напротив виднелся сквер, тот самый, где на скамейке он впервые увидел Лаше. Чертова встреча! Лучше бы ее не было.

Виктор двинулся к вокзалу.

Шел, опустив голову, слегка шаркая ногами, и никак не походил на задорного, разбитного парня, каким его привыкли видеть приятели и собутыльники. Будто повзрослел за пару дней.

«Сын солдата!» Почему-то эти слова особенно зацепили за душу, и еще: «Мать будет совеститься имя твое называть». Шел и корил себя. «Докатился, до ручки докатился. Поэтому и шпана на меня нацелилась, своего учуяла. — Поежился, словно зазнобило. — Прав подполковник. Прав! Сегодня услуга за десятку, завтра на грабеж потянут, и не откажешься».

Мысли мельтешили, одна тревожнее другой. Внезапно, отметая в сторону остальные, мозг пронзила главная: почему и подполковник приказал сматываться из Москвы? Неужели и сейчас не верит?

Не знал Лунев да и не мог знать всей задумки Гончарова. Тот беседовал с ним от и до, не посвящая во все тонкости разрабатываемого и проводимого им оперативного плана, и Виктору стало сейчас особенно муторно от мысли, что ему все-таки не доверяют. Шел и сам себя травил: «За что же мне доверять? Кто я такой?! Врун и лодырь!.. Все, хватит, точка!» Побудет у родных, как приказал подполковник, вернется домой к матери и сразу же завербуется на стройку. Без ордена не вернется. Нет! Ни за что! Докажет всем, в первую очередь подполковнику, что может работать как надо. Придет на Петровку, войдет в кабинет, встанет ему навстречу следователь, пожмет руку и скажет: «Молодец, Виктор Алексеевич! Приглашаю вас к себе помощником…»

От одной этой мысли полегчало. Виктор заулыбался и ускорил шаги.

…После ухода Лунева буфетчик вскоре и сам заторопился. Передав нехитрое хозяйство на руки тете Фене, сославшись на срочное семейное дело, он переоделся, вышел из бара и подозвал проезжающее такси.

Маленький одноэтажный домик, причудливо соседствующий с многоэтажными, современными домами. Такие контрасты еще нередки в столице. Они попадаются не только на окраинах города, их можно увидеть, свернув направо или налево с шумной, широкой столичной магистрали и сделав всего несколько десятков шагов по тихому, словно уснувшему переулку. И кажется, будто не рядом, а где-то очень далеко бьется пульс огромного города, горят рекламы, проносятся машины, непрерывным потоком движутся толпы пешеходов.