Тесс Герритсен - Жатва

– Тогда нам можно идти? – обрадовался Лундквист.

Он держался подальше от секционного стола. Лундквисту хотелось поскорее выбраться из прозекторской. Как и другим молодым сотрудникам отдела, ему хотелось настоящих дел. Любых, только настоящих. Лундквист считал недопустимой глупостью тратить время на какого-то самоубийцу.

Кацка стоял не шевелясь.

– Скажите, Слизень, неужели обязательно все досмотреть до конца? – спросил Лундквист.

– Вскрытие только началось.

– Ну что там особенного? Обычное самоубийство.

– То-то и оно, что не совсем обычное.

– Доктор Роуботам не нашел ничего интересного. Сами слышали.

– А ты не торопись с выводами. Лучше порассуждай. Человек среди ночи встает, одевается, садится в машину. Ведь не просто так он вылез из теплой постели, приехал в больницу и повесился на верхнем этаже.

Лундквист мельком взглянул на труп и снова отвернулся.

Роуботам с ассистентом удалили трахею, крупные сосуды и теперь занимались сердцем и легкими. Оба легких патологоанатом бросил в чашу пружинных весов. Чаша несколько раз качнулась и слегка скрипнула под тяжестью мертвых органов.

– Это ваш единственный шанс увидеть его внутренности, – сказал Роуботам, подбираясь скальпелем к селезенке. – Как только мы закончим вскрытие, тело сразу же передадут для погребения. Требование семьи.

– Есть особые причины? – спросил Лундквист.

– Еврейская традиция. У них принято хоронить незамедлительно. И все органы нужно вернуть в тело.

Роуботам бросил на весы отрезанную селезенку, равнодушно ожидая, когда стрелка прекратит дрожать.

Лундквист снял хирургический халат, обнажив мускулистые плечи. Эти мускулы стоили ему многих часов, проведенных в спортивном зале, где он добросовестно потел, накачивая силу. Энергия била через край и жаждала лучшего применения, нежели высиживание в вонючей прозекторской. Натура Лундквиста требовала ярких и громких дел, где можно по-настоящему себя проявить. Кацка понимал: над этим парнем ему еще работать и работать. Сегодняшний урок должен был показать Лундквисту ошибочность первых впечатлений и поспешных выводов. Непростой материал для молодого, самонадеянного и не лишенного обаяния копа. Добавьте к этому густую шевелюру.

А Роуботам продолжал вынимать из тела Аарона Леви внутренние органы. Настал черед кишечника. Петли кишок казались бесконечными. Потом печень, желудок и поджелудочная железа. Их патологоанатом удалил единым куском. Наконец в чашу весов легли почки и мочевой пузырь. Фиксация веса. Запись на диктофон. Тело висельника превратилось в полую оболочку, зияющую раной.

Следующим этапом работы Роуботама была голова Аарона Леви. Патологоанатом сделал надрез за ухом и повел скальпель вдоль черепа. Одним быстрым движением он отогнул кожу, натянув ее на лицо. Еще один надрез обнажил основание черепа. Роуботам взял в руки вибропилу. Над столом взвилось облако костной пыли. Роуботам поморщился. Все молчали. Одно дело полосовать скальпелем грудную клетку и брюшину. Действие пусть и отталкивающее, но безличное, похожее на разделку говяжьей туши. Но кожа головы, отогнутая и натянутая на лицо, – это калечило все личностное и человеческое, что еще оставалось в мертвом теле.

Слегка позеленевший Лундквист вдруг сел на стул возле раковины и опустил голову. Многие копы садились именно на этот стул.

Роуботам отложил пилу. Он снял крышку черепной коробки, приготовившись извлечь мозг. Он перерезал глазные нервы, затем кровеносные сосуды и спинной мозг. Потом осторожно вынул саму массу мозга. В его руках мозг подрагивал, отчего казался живым.

– Ничего необычного, – заключил патологоанатом, опуская мозг в ведерко с формалином. – А теперь гвоздь нашей программы – шея.

Все, что происходило до этого момента, было лишь прелюдией. Удаление внутренностей и мозга обеспечивало отток жидкостей из мозговой и грудной полостей. Для разрезов на шее в теле должно было остаться как можно меньше крови и жидкостей.

Странгуляционную борозду из шеи удалили в самом начале вскрытия. Теперь Роуботам исследовал другие борозды на коже.

– Классическая форма в виде перевернутой буквы V, – произнес патологоанатом. – Слизень, взгляни. Вот параллельные странгуляционные борозды, совпадающие с краями ремня. А дальше… видишь это?

– Похоже на след от пряжки.

– Верно. Пока что никаких сюрпризов.

Роуботам сделал разрез на шее.

К этому времени Лундквист несколько очухался и вернулся к столу. Спеси у молодого копа чуть поубавилось.