Тесс Герритсен - Жатва

Нина стояла, прижавшись спиной к двери ванной, и вслушивалась. Виктор повесил трубку. Затем позвал ее:

– Нина!

Ее обдало новой волной слабости. Нина опустила голову, борясь с подступающей темнотой. Ноги ее не держали. Она чувствовала, как медленно сползает на пол.

Виктор постучал в дверь.

– Нина, мне нужно с тобой поговорить.

– Виктор, – прошептала она, зная, что он все равно ее не услышит.

Ее никто не услышит.

Нина лежала на полу ванной. У нее не было сил пошевелиться или позвать его.

Биение ее сердца походило на шелест крыльев бабочки.

– Наверное, мы ошиблись адресом, – сказала Эбби.

Они с Кацкой остановились на захудалой улице в районе Роксбери. Здесь располагались склады с зарешеченными окнами и мелкие фирмы, находящиеся на грани разорения. Единственным зданием, где вовсю кипела жизнь, был зал бодибилдинга в десятке ярдов от них. Из открытых окон доносился лязг и грохот атлетических снарядов, перемежаемый всплесками мужского смеха. К залу примыкало пустовавшее строение с вывеской «АРЕНДА». А к пустовавшему строению примыкало четырехэтажное здание из бурого песчаника. На его вывеске значилось:

ЭМИТИ КОРПОРЕЙШН

МЕДИЦИНСКИЕ ТОВАРЫ

ПРОДАЖА И ОБСЛУЖИВАНИЕ

На его витринах тоже были решетки. Сами витрины демонстрировали унылый набор товаров, которыми торговала «Эмити». Костыли и трости. Кислородные подушки. Пенополиуретановые прокладки от пролежней. Постельные принадлежности для лежачих больных. Здесь же стоял женский манекен, облаченный в униформу медсестры. Настоящий реликт шестидесятых.

Эбби покосилась на блеклые витрины.

– Может, есть другая корпорация с таким же названием?

– В телефонном справочнике указан только этот адрес, – сказал Кацка.

– Зачем переводить пять миллионов долларов какому-то убогому магазину?

– Возможно, это один из филиалов крупной корпорации. Виктор Восс увидел перспективу для инвестиций.

– Уж слишком неподходящее время он выбрал, – покачала головой Эбби. – Поставьте себя на место Виктора Восса. Его жена умирает. Он отчаянно пытается найти ей донорское сердце. Станет он думать об инвестициях?

– Все зависит от степени его заботы о жене.

– Эта степень зашкаливает.

– Откуда вы знаете?

– Знаю, – ответила Эбби, глядя на Кацку.

Он молчал, не задавая новых вопросов. Эбби поймала себя на том, что непроницаемый взгляд Кацки ее больше не пугает.

Детектив открыл дверцу машины.

– Пойду взгляну на их фирму изнутри.

– Что вы собираетесь там делать?

– Осмотреться. Задать несколько вопросов.

– Я пойду с вами.

– Нет. Вы останетесь в машине.

Кацка открыл дверцу. Эбби схватила его за руку:

– Послушайте, мне нечего терять. Я осталась без работы. Меня могут лишить диплома. Теперь меня называют убийцей, сумасшедшей или сумасшедшей убийцей. Эти люди изгадили мне жизнь. Возможно, это мой единственный шанс нанести им ответный удар.

– И одним своим появлением все испортить. Думаю, это вам ни к чему. Вас там могут узнать. Вы их спугнете. Вы этого хотите?

Эбби откинулась на спинку. Кацка был прав. Черт побери, этот детектив был прав. Он вообще не хотел брать ее с собой, но она настояла. Сказала, что все равно поедет. Одна. И вот, когда они у цели, ей даже нельзя войти в здание. Ей запрещено сражаться. Эту возможность у нее тоже отобрали. Эбби сердито мотала головой, злясь на Кацку и на собственное бессилие. Какая трогательная забота о ее безопасности.

– Заприте дверцы, – распорядился Кацка и вышел из машины.

Он перешел улицу, толкнул обшарпанную дверь и исчез внутри. Эбби представляла, какую картину он там увидит. Унылые ряды инвалидных колясок и тазиков для рвоты. Стойки с униформой для медсестер. Каждый комплект засунут в пластиковый чехол, пожелтевший от времени. Коробки с ортопедической обувью. Эбби не требовалось ничего придумывать. Она бывала в подобных магазинах, когда покупала себе первые комплекты формы.

Прошло пять минут. Потом десять.

Кацка, Кацка. Что держит вас в этом скучном месте?

Он собирался что-нибудь выведать, не вызвав подозрений. Наверное, это он тоже умеет. Эбби доверяла его суждению. Вероятно, среднестатистической коп из убойного отдела умнее среднестатистического хирурга. А вот умнее ли он среднестатистического терапевта – это еще вопрос. В клинике постоянно высмеивали глупость хирургов. Если терапевты уповали на головы, то хирурги – на свои драгоценные руки. Терапевт, чтобы задержать лифт, сунет между дверей руку. Хирург – голову. Ха-ха.