Светлана Чехонадская - Смерть мелким шрифтом

Ивакин засмеялся. Маленький спектакль, разыгранный старухой, понравился ему. Только вот ее ужасные истории про заколдованный дом отпугнули Семеныча. А жаль. Он всерьез озаботился пристроить друга. Не из-за имущества, конечно, а потому, что подобных женщин не часто встретишь в какую угодно эпоху. Ивакин вспомнил ее чипсы и вздохнул. «И про дом она заговорила, чтобы отбить у нас с Семенычем желание чай пить. Она устала в овраге и не хочет на стол накрывать», — снисходительно подумал он.

— Ну что ж. Спасибо, Ирина Федоровна, помогли вы нам, — сказал он, протягивая руку.

— Вам спасибо. Развлекли старуху, — тускло улыбнулась она. — Заезжайте как-нибудь. Чаю попьем, вы мне про дела свои детективные расскажете.

— К вам скоро не пройдешь-не проедешь, — вздохнул Ивакин, кивая на дом, похожий на зеркальное отображение ее собственного.

— Это ненадолго, — сощурилась старуха. Семеныч испуганно потянул Ивакина за рукав.

Старуха победно оглядела их и совсем по-молодому, резко и весело, повернулась к калитке. Уже через пару минут она скрылась в глубине дома. На кухне зажегся свет.

…Они шли по дороге. Начинало смеркаться. Свет стал появляться в окнах огромных каменных дворцов за гигантскими заборами. Это был особенный свет: не желтая лампа под абажуром, не белая люстра под потолком — игольчатые светящиеся извивы, холодные и острые лучи блестели сквозь еловые ветки. Привычный теплый свет заполнял лишь окна в домиках охраны.

— А она правду говорила про дом? — осторожно спросил Семеныч, когда они отошли на безопасное расстояние.

— Да нет, конечно, — засмеялся Ивакин.

— Шутила, думаешь? А мне показалось, что она очень даже серьезно.

— Ну, отчасти и серьезно. Если бы я был психоаналитиком, я бы сказал так: бабка не смогла жить с постоянным грузом вины за то, в чем она, на самом деле, не была виновата. Это была безвыходная ситуация. С одной стороны, она ничем не провоцировала события, она искренне пыталась образумить генерала, она проявила жертвенность в отношениях с его сыном — ничего не требовала, ничем не обременяла. Но все, что произошло в их семье, произошло из-за нее. И не на кого было свалить ответственность. В том числе и за спившегося сына. Хотя тут-то, надо думать, она была виновна. Могла бы и побороться, правда?

Семеныч с сомнением покачал головой, и Ивакин вспомнил, что его брат — алкоголик.

— Ну, тем более, — сказал он. — Вообще не на кого сваливать. Вот она и свалила все на дом. Это он все разрушил, а не она. Это дом разрушил род владельцев, их счастливую жизнь. Он был виновен и в смерти генерала, и в смерти его сына, и в том, что у нее не родились дети — во всем.

— Это бы ты сказал, будучи психоаналитиком? — улыбаясь, спросил Семеныч. — А если бы ты был просто Ивакиным, что бы ты сказал?

— Просто Ивакиным? — переспросил Ивакин. — Я бы сказал: дорогой ты мой Семеныч! Что же мне делать-то с убийством Марины Леонидовой? Я вчера узнал, что застрелили Олейникова, убийцу ее. В разборке какой-то, случайно совершенно, ба-бах! Ребята из РУБОПа от радости перекрестились. Понимаешь, случайно убили? Так что никогда не подберусь я к тому, кто Маринино убийство заказал.

— Неужели ты правда хотел ему пистолет подбросить? — ужаснулся Семеныч и даже остановился, чтобы посмотреть на Ивакина с некоторого расстояния. — Чтобы этого заказчика в том, другом, убийстве обвинили? Ведь он там главный подозреваемый?

— Ну, было… — неохотно согласился Ивакин, тоже остановившись. — Но потом я понял, что совсем от старости того: с ума сошел.

— Кошмар! — Семеныч разволновался не на шутку. — И чуть меня в это дело не втянул! А я-то, дурак, думал: чего он сам в овраг полез, чего милицию не позвал? Поверил в болтовню твою о том, что никто ничего искать не хочет. Да они и не знают ничего!

Из ближайших ворот вышел человек в камуфляже и подозрительно посмотрел на них.

— Тише ты, развыступался! — Ивакин взял Семеныча под локоть и потянул за собой. — Мы с тобой неудачно остановились. Смотри, домина какой. Пошли отсюда, а то еще стрелять начнут. Да, в прокуратуре, где дело Лапчинской находится, о пистолете не знают, я им еще не говорил, но я ведь носил им патроны на экспертизу.

— Ну не им, положим, а в экспертно-криминалистический отдел. А они замотанные такие, ты же знаешь! — зашипел Семеныч, оглядываясь на человека в камуфляже. — Чего ты — экзаменатор, что ли? Нашел улику, поделись с коллегами. Ну нет, Ивакин, ты сильно пал в моих глазах. Ты прекрасно знаешь, что заказчик — это не убийца! И если его можно наказать, его надо наказать, но ведь не так, чтобы обвинить в убийстве! Это совсем разные вещи! Ох, я аж вспотел. Как представлю, во что ты меня собирался втравить!