Светлана Чехонадская - Смерть мелким шрифтом

— Не долетела, — сказал Ивакин.

— Докуда? — спросил Семеныч и пошел туда, куда она упала.

— До свалки! — крикнул ему Ивакин.

— Что это? — спросил Семеныч, остановившись у пакета.

Старуха подошла к нему, ткнула пару раз своей палкой и засмеялась.

— Идите, посмотрите! — крикнула она Ивакину. Ивакин подошел. Они стояли у пакета и смотрели на него, довольные. Пакет порвался, из него торчал угол старой книги. Виден был лишь конец заглавия: «…в архитектуре Средних веков», — прочитал Ивакин.

— Я же говорил, он захватит что-нибудь для маскировки, — важно изрек Семеныч, поняв, что больше сомнений в его квалификации здесь не будет. — И последнее! Место, которое он выбрал, извините за выражение, романтическое. Даже если бы его увидели, то подумали бы: присел у ручья. Наверное, несчастный влюбленный. Ну что, копаем?

— Есть и еще одно, главное доказательство, — прищурившись, сказала старуха.

Ивакин посмотрел на нее: теперь она казалась не просто старой — древней.

— На этом месте застрелился генерал. Миша об этом не знал, но остановился именно здесь: такие места, как я уже говорила, притягивают события, близкие по духу. В данном случае, смерть.

— Его здесь нашли? — удивленно спросил Ивакин.

— Да, за кустом. Как правильно заметил ваш серб, место не просматривается ни сверху, ни сбоку. Свалки тогда не было: начало ей было положено только через несколько лет, когда сюда стали сносить бюсты Сталина. Но у ручья иногда гуляли. В основном как раз там, где начинаются сосны. Оттуда его тоже не было видно. Поэтому труп обнаружили только через сутки. Сын уже намеренно с овчаркой прочесывал весь овраг. Овчарка и нашла…

— Ну, вот он, — довольный, проговорил Семеныч, снимая перчатки. Он сидел на корточках у куста и радостно смотрел на них. — Макаров. В пакетик завернул.

Бережливый!

— Не хотел, чтобы ее отпечатки были уничтожены.

— А она не стерла?

— Могла и не стереть.

— Ну, — Семенов разочарованно покачал головой. — Что будем с ним делать?

— Закапывать, — сказал Ивакин. — Сможешь сделать так, как было?

Семеныч обиженно фыркнул.

— Я почему-то думал, что ты его кому-нибудь подбросишь, — пошутил он. — Ты же говорил: уверен, а улик не хватает… Хвою класть? Или усложним задачу? А чего? Пусть молодые тут несколько дней покопаются. Насколько я понял, этот Миша продолжает упорствовать?

— Продолжает, — подтвердил Ивакин.

— Ну вот. Им тут работы надолго.

— Да они пока соберутся, снег выпадет, — с досадой проговорил Ивакин. — Они не несколько дней — несколько лет искать этот пистолет будут. А скорее всего, его снова кто-нибудь посторонний найдет… Я ведь им даже патроны, гильзы дал! Хоть бы кто-нибудь пошевелился! Во как теперь работают!

— Ну, пусть все идет, как идет, — многозначительно рассудил Семеныч. — Когда надо, тогда все выяснится.

Они молча стояли на краю оврага, глядя на ленивый бег воды. Наверху, там, где находился Маринин дом, послышались резкие голоса, потом они стихли, захлопали двери машин, затем, видимо по ошибке, включилась мигалка, спугнув стаю ворон в ельнике, взвыли моторы, и, наконец, наступила тишина.

— Уехал, — сказала старуха. — Ох, наведет он тут шороху, когда дом купит. Хорошо, что мне скоро умирать.

— Ирина Федоровна, — произнес Ивакин, глядя на воду. — А как вы думаете, это правильно — то, что сказал Семеныч: «когда надо, тогда и выяснится»?

— Правильно. Все всегда происходит когда надо. Сейчас прямо расцвет всяких выяснений. А я застала времена, когда тайны уважали больше, чем сейчас. К ним было бережное, коленопреклоненное отношение. Люди признавали право на тайны. Сейчас-то их не меньше, но вся наша нынешняя болтовня, все эти псевдооткрытия, псевдоразоблачения, они не уничтожили тайн — они уничтожили уважение к ним. Молодые очень нетерпеливы. Им кажется, все должно быть открыто немедленно. Потому что нынче свобода слова, демократия. А при чем здесь это? Тайны были еще до всяких демократий. Ведь раньше даже завещания какие были: опубликовать через сто лет, через сто пятьдесят! Ждали своего срока не только политические письма — любовные! Нынче приходят от этого в ужас. Ну, это понятно… Если считать себя пупом земли, если верить, что после твоей смерти мир тоже исчезнет, то, конечно, тайны обижают. Семеныч вздохнул.

— Чаю бы сейчас горячего, — жалобно сказал он. Ивакин с удивлением посмотрел на него. Обычно Семеныч пил водку. «Напрашивается в гости! — догадался Ивакин. — Зацепила его старуха!»