Кэтрин О'Нил - Не говори «прощай»!

— Это потрясающе! — прижавшись к Китти, шепнул ей на ухо Макс.

— Да, но скоро нам придется туго, — предупредила она.

Китти как в воду глядела — через некоторое время погода начала меняться в худшую сторону. Сначала появились белые облачка, окружившие аэроплан ватной дымкой, потом они начали темнеть и наконец превратились в дождевые тучи. С моря поднялся и медленно пополз в сторону Англии туман, закрывая беглецам обзор. Китти то и дело протирала очки и вытягивала шею, стремясь найти хоть какой-нибудь просвет, но безуспешно. Если так пойдет и дальше, то они легко могут сбиться с пути.

Китти решила немного снизиться.

— Держись крепче! — крикнула она Максу и резко двинула ручку вперед.

Аэроплан плавно полетел вниз, навстречу ветрам; тучи становились все гуще, темнее, полился дождь — редкий поначалу, он быстро превратился в ливень, и вскоре беглецы промокли до нитки. У ног Китти собрались небольшие лужицы. От напряжения у нее кружилась голова, свело плечи, но она изо всех сил старалась удержать аэроплан в правильном положении — в ее сердце зажглась надежда, потому что в просвете между тучами мелькнул долгожданный берег.

Однако под напором налетевшего шквала крылатая машина стала заваливаться набок. Лишь благодаря отчаянным усилиям Китти удалось остановить падение. Она взглянула на измеритель топлива — стрелка плясала возле нулевой отметки, значит, в запасе осталось всего несколько минут.

Она попыталась протереть запотевшие стекла очков, но не тут-то было: они запотели изнутри. Тогда молодая женщина досадливо сдвинула их на лоб и огляделась — в просвете снова мелькнул берег.

Внезапно ветер изменил направление, закружив аэроплан, как в водовороте. Китти рванула ручку управления на себя, но машина уже не слушалась руля.

— Как ты? — раздался позади голос Макса.

Швыряемый бешеными ветрами из стороны в сторону аэроплан начал терять высоту. Вцепившись в ручку, Китти, у которой все плыло перед глазами, изо всех сил пыталась выровнять машину, но все было напрасно.

— Я вижу берег, — крикнул Макс, когда горизонт очистился. — Он быстро приближается!

В его голосе не было паники, и это немного подбодрило Китти. Она заставила себя сосредоточиться на конкретной задаче, не думая о возможных последствиях.

— Сколько осталось топлива? — спросил Макс.

— Бак пуст, — после секундного колебания ответила она.

Словно в подтверждение ее слов мотор начал чихать, и аэроплан камнем пошел вниз. Вцепившись в ручку, Китти попыталась поймать воздушный поток.

От напряжения у нее заболели мышцы, но, несмотря на все ее старания, аэроплан продолжал падать. Размытые очертания французского берега стремительно росли, становясь яснее, четче. У Китти тоскливо сжалось сердце: аэроплан снижался слишком быстро, при такой скорости он неминуемо разобьется о скалы.

Она снова изо всех сил потянула ручку на себя, и, хотя мотор продолжал чихать, машина начала выравниваться, поймав воздушный поток.

— Этого недостаточно! — крикнул Макс. — Нужно прибавить высоты!

Китти еще сильнее вцепилась в ручку, но она уже не поддавалась, аэроплан летел вниз прямо на скалы. Крушение неминуемо.

Но счастье было на стороне беглецов: капризный ветер в очередной раз переменился, и могучий шквал швырнул аэроплан вверх. Угрожающе ощетинившийся скалами берег закружился, удаляясь. Однако через мгновение ветер переменился снова, и крылатая машина рухнула вниз.

Удар о землю бросил Макса вперед, на Китти. Она почувствовала, что задыхается под его тяжестью. Аэроплан заскользил, завертелся, царапая правым крылом землю, отчего под колеса полетели камни и сломанные ветки, потом подпрыгнул и снова ударился о землю, разломившись пополам. Беглецов выбросило из кабины. Китти, ударившись о землю, потеряла сознание.

Оно возвращалось к ней медленно, словно нехотя. Первым, что она почувствовала, были сильные мужские руки — ее куда-то бережно несли. Протерев глаза, Китти увидела в смутной дымке лицо Макса — ну конечно, это он о ней позаботился.

— Тебе сильно досталось, бедняжка моя? — участливо спросил он, заметив, что Китти пришла в себя.

— Нет, все нормально, — ответила она, хотя чувствовала себя так, словно побывала в мельничных жерновах. По лбу текло что-то теплое и липкое — это была кровь.

Макс осторожно стер ее рукой.

— Милая, я восхищен твоей отвагой, — сказал он с нежностью, — ведь ты все-таки перелетела Ла-Манш!