Олег Алякринский - Я — вор в законе - Общак

Сапрыкин для вида витиевато покаялся за свое внезапное исчезновение из Москвы и долгое молчание, сославшись на необходимость «запутать следы». Он признался, что сейчас находится в Будапеште и собирается в Нью-Йорк по важному делу, которое могло бы заинтересовать также и Евгения Николаевича лично — именно лично, а не как крупного чиновника Министерства внутренних дел. Сделав многозначительную паузу, Сапрыкин как бы доверительно сообщил Урусову, что его миссии в Нью-Йорке могут помешать люди, которые случайно сели ему на хвост в Венгрии…

— Мне нужна ваша протекция, Евгений Николаевич. Если я смогу беспрепятственно получить то, что я ищу, я готов буду отблагодарить вас.

Урусов сразу узнал Сапрыкина, но в силу врожденной хитрости решил на всякий случай разыграть спектакль.

Раз после стольких месяцев молчания Сапрыкин вдруг объявился, да еще позвонил из-за границы, значит, у него и впрямь возникла острая нужда в генерал-полковнике Урусове. Значит, из этой нужды можно будет извлечь немалую выгоду. «На ловца и зверь бежит», — подумал генерал. И как только Александр Иванович упомянул про «дело», Евгений Николаевич сразу просек, в чем суть этого «дела». Но тем не менее, затеяв свою любимую игру в дурика, спросил:

— Так в чем состоит ваша просьба? Чем я могу вам помочь?

— У вас есть возможность обеспечить мне охрану в Нью-Йорке?

— Какого рода охрану? — продолжал валять дурака Урусов.

— Вооруженную! — Сапрыкин махнул рукой на конспирацию. Даже если его и слушают в этом отеле — все равно отступать некуда. Его обложили со всех сторон, как загнанного волка. Выбора у него нет. — Мне требуется вооруженная охрана от группы людей, которые меня шантажируют и готовы на все… Вы меня понимаете, Евгений Николаевич, на все!

— У меня есть такие люди, — коротко возвестил Урусов после долгой паузы. — И в настоящее время они находятся как раз в Нью-Йорке на спецзадании.

Он прямо-таки ухом ощутил, как губы Сапрыкина расползлись в довольной улыбке.

— Вы меня просто поражаете, Евгений Николаевич! С вами можно иметь дело! — с искренним восхищением воскликнул Сапрыкин. _

— Можно! И сколько на кону, Александр Иванович? — Урусов сразу взял быка за рога.

— Пять мил…лионов, — помявшись, ответил Сапрыкин. — Вы же знаете…

— Ну, тогда за охрану я бы попросил десять процентов от сделки. Нормальные комиссионные, как вы считаете?

— Да это же целых полмиллиона долларов! — с деланным возмущением воскликнул Александр Иванович.

— Это всего лишь полмиллиона долларов, — презрительно среагировал его собеседник.

Сапрыкин крякнул как бы с досады и, подумав: «Эк я тебя, простака, обвел вокруг пальца», — выдохнул:

— Ну что с вами делать… Ваша взяла, Евгений Николаевич. По рукам! Я буду жить в отеле «Астор-Хаус». Пусть ваши люди там меня найдут… Они получат аванс.

Оба остались крайне довольны состоявшимся разговором. Сапрыкин — тем, что сумел вроде бы облапошить падкого на зелень ментовского генерала, а Урусов — тем, что ему удалось раскрутить проныру Сапрыкина на пол-лимона баксов. Он набрал номер сотового Алешки Кортикова, чтобы дать ему очередное задание. Но после двадцатого звонка понял, что Леха не возьмет трубку.

По их уговору, Кортиков должен был всегда держать сотовый под рукой, чтобы постоянно находиться на связи с шефом. Но раз его сотовый не отвечает, похоже, в Нью-Йорке сложилась нештатная ситуация. У Евгения Николаевича не возникло даже и тени сомнения, что Алексей пренебрег своими обязанностями и забыл или потерял мобильник. Нет, там действительно произошло что-то очень серьезное…

Что же могло случиться?

Московские заказчики не надули: все получилось так, как и было обговорено. Джокер дождался, когда уже в сумерках груженный свежеобструганными бревнами КРАЗ-лесовоз тронется, и, пригнувшись, короткими перебежками рванул к нему, юркнул под колеса и прилепился снизу к заднему мосту. Уже после того, как могучий КРАЗ с прицепом покинул территорию зоны и прополз с километр по ухабистой лесной дороге, Джокер разомкнул занемевшие руки и ноги й глухо шмякнулся на сырую землю. Сразу вжался башкой и туловищем в колено, точно боялся, что шоферюга приметит потерю и поднимет хай. Да напрасно: он-то знал, что и с водилой тоже есть уговор, но все равно решил схорониться — так, на всякий случай. Береженого Бог бережет. Когда рев лесовоза растаял за поворотом, Джокер встал, отряхнулся и первым делом нащупал за пазухой сверток, который ему оставили в подсобке. Там лежали одежда, деньги, ксива и билет на поезд. Он вытянул мятый паспорт, раскрыл его и при виде своей физиономии, аккуратно вклеенной взамен старой, усмехнулся. «Нилов Сергей Николаевич», — прочитал он каллиграфическую надпись. Родился 5 декабря 1973 года в Мытищах. Годится… Джокер быстро спрятался за куст, переоделся в припасенную для него одежонку. Свою тюремную робу закопал под кустом, тщательно присыпав место, пожухлой прошлогодней листвой. Потом он спрятал паспорт во внутренний карман и пересчитал деньги. Пять тысяч потертыми сотнями, как. и договаривались. Что ж, и тут все без обмана. До шоссе лесом оставалось пройти километра два.