Питер Кейв - Ангелы ада. Смерть любопытной . Палач - Новая война

— Мне твоя версия не нравится, — упрямо проговорил Хэкет. — Ты хватаешься за соломинку.

— Едва ли, — сказал Мендоса. — Я просто ищу новые ниточки.

Еще не настало время ей приходить, и кот не сидел на крыльце. Усиливающийся голод посылал его на поиски еды все дальше. Далеко, за целый квартал, он нашел заброшенный участок со сгоревшим домом, и в высоком кустарнике поймал несколько полевых мышей. Их было легче ловить, чем птиц, но в них оказалось меньше мяса и мышиных семей там было не очень много. На этом участке он охотился до тех пор, пока не переловил всех мышей, или же уцелевшие испугались и убрались оттуда. Сегодня утром он поймал четыре и сейчас продолжал охотиться. Еще одну он изловил перед тем, как его чувство времени начало говорить, что скоро она может прийти.

Подчиняясь давней привычке, кот направился домой. Он осторожно скользил по задним дворам, где снизу, а где сверху пробираясь через заборы. Он отощал, но длинная шерсть скрывала худобу. Рана от репейника в боку воспалилась и начала гноиться. Он пришел к своему дому, обогнул его и сел в ожидании на крыльцо, почти не видимый из-за перил.

Спустя полчаса он еще сидел там, когда мимо проходила миссис Уипли. Она снова взглянула на дом, но не свернула на ведущую к нему дорожку: она устала. Она подумала, что может быть, вернется повидать миссис Хилл после ужина. Кота она не увидела.

Много позже кот поднялся, обогнул на одеревенелых ногах дом и через свою маленькую, вертящуюся на петлях дверь пробрался на кухню. Кухня пахла давнишней едой, которой сейчас не было ни крошки. Его блюдце для воды было пусто. Здесь много знакомых вещей, но они несъедобны. Кот подошел и принюхался к белой пластиковой сумке на полу под столом. Рядом были высыпавшиеся из нее носовой платок, помада, ключи, кошелек. Среди других предметов лежала круглая золотисто-белая серьга. А на всем был ее запах, но он уже постепенно исчезал. На столе пустая чашка, очень чистая, и пустая чистая кастрюля.

Кот печально слонялся из комнаты в комнату, где раньше было довольство и благополучие. Наконец он вспрыгнул на ее кровать, где всегда спал, и свернулся калачиком — плотный несчастный клубок спутанной шерсти.

Много времени спустя он услышал звук дверного звонка. Было уже темно. Он только немного приподнял голову и снова опустил. Это не она. Звонок прозвенел еще дважды и замолчал.

Миссис Уипли сказала себе, уходя прочь: «Нет дома. Было бы так хорошо, если бы она нашла себе какого-нибудь приличного молодого человека. Ладно, наверное, увижу ее завтра или послезавтра».

Тем временем в «Рокси» шла новая картина… Итак, они начали все сначала, и у Мендосы появилась новая идея.

— Попробуем узнать, кто был очередной мишенью Маргарет среди ее знакомых, — сказал он. — О ком она в последнее время распускала слухи? Это может навести на след.

— Преднамеренного убийства? Потому что она всем рассказывала, что Марион делала покупки у Грэйсонов, а не у Магнина, или потому, что собиралась рассказать Генри о том, как его подружка Глория красит волосы?

— Не преуменьшай, Арт. Она могла набрести на что-то серьезное. Заставить ее подруг говорить — занятие деликатное. Думаю поручить это тебе и Скарни. Я тоже этим займусь, но вечером собираюсь навестить миссис Хелен Росс.

Мендоса позвонил ей на работу в четыре часа и спросил, удобно ли ей с ним встретиться. В ответ он услышал теплый низкий голос, ровный и без тени удивления.

— Конечно, лейтенант. Я даже ждала вашего звонка. В восемь часов меня вполне устроит.

Спокойная женщина, сказал он про себя. Умная. Такая из себя не выходит.

Когда он приехал домой, Элисон со свирепым взглядом сидела на кушетке и перешивала кайму на новом платье. Кошки сидели в ряд, глядя на нее круглыми изумленными глазами, а она на двух языках ругалась словами, которые не подобает употреблять даме.

— Молчи, — сказала она, в очередной раз уколола палец и вскрикнула. — Как я ненавижу шить! Все эти чертовы обобщения, дескать, любая настоящая женщина… О, черт! Противная нейлоновая нитка! Теперь я снова должна вдевать ее в иглу…

Мендоса взял у нее нитку с иголкой, с первого раза попал в ушко и вернул ей.

— Во всех приличных магазинах, — сказал он, — есть специальный отдел. За пустяковую плату вещь подгонят по фигуре. И ты еще обвиняешь меня в глупой мелочной экономии.

— Я знаю, знаю! Это какая-то епитимья — проявляется мой пуританский шотландский характер. Я постепенно привыкну, как и к другим вещам, которые я никогда раньше не могла себе позволить. О, проклятие!