Сергей Зверев - Идущие напролом

— Не может быть! — ужаснулся Лекарь.

— Сейчас, конечно, не те времена, — сказал Демон и сел в кресло. — Но в большинстве районов Конго это не считается чем-то из ряда вон выходящим.

— Вот это да! — Лекарь подошел к окну.

Единственная в городе гостиница располагалась по соседству с мэрией и зданием управления полиции. Все они образовывали центр этого захолустья, в стороны от которого лучами расходились широкие улицы, образованные низкими, обшарпанными домами в один, редко в два этажа. Дороги были когда-то асфальтированы, но не убирались, и слой красной глины делал их похожими на грунтовки, обозначенные по краям выступающими бордюрами. Однако грязь, разруха и фанерные рекламные щиты после глухих деревень и джунглей казались чем-то вроде неубранной постели в роскошном доме. Здесь была сотовая связь, а работавший в фойе телевизор вызывал у офицеров легкий шок.

— Какие у нас планы? — осторожно спросил Лекарь.

— Писать картины и ждать.

— Ты умеешь рисовать? — удивился Лекарь и посмотрел на груду холстов.

— Ты тоже, — как само собой разумеющееся сказал Демон. — Сейчас загрунтуем и начнем.

— Я могу разве что обстановку как на карте нанести, — пошутил Лекарь.

— В большом искусстве не всегда требуется талант, — на полном серьезе сказал Демон, разглядывая купленные кисти. — Я, может, тоже последний раз творчеством занимался в детском саду. Раскраски портил…

— Думаешь, у нас получится? — недоверчиво осведомился Лекарь.

— Не может быть по-другому, — с назиданием сказал Демон. — Мы офицеры спецназа великой страны! Так что бери ноутбук, подключайся к интернету и приступай к изучению творчества конголезских художников.

— Ты сказал, что мы должны ждать, — напомнил Лекарь. — А кого?

— Не кого, а что, — уточнил Демон. — Когда вновь проявится телефон Мозжерина.

— А он пропал? — расстроился Лекарь.

— Еще вчера, — подтвердил Демон, ломая голову над тем, зачем он все рассказывает.

— А если у него просто села батарея? — продолжал засыпать вопросами Лекарь.

— Нам предстоит определить, куда могут направляться бандиты, и встретить их.

— Как?

— Удалось установить работу еще двух телефонов рядом с телефоном Мозжерина, — сказал Демон. — Только они пока тоже исчезли. Это наводит на мысль, что они попросту вышли за пределы работы станций.

Вновь зазвонил спутниковый телефон.

— Слушаю, — ответил Демон, заранее зная, что это Федосов.

— Появились и снова пропали две трубки, — заговорил генерал. — Но за тот период, пока мы их держали в поле зрения, номер Мозжерина не появился.

— Что из этого следует? — задал вопрос Демон и сам же на него ответил: — Мозжерин остался в районе, где его наши технари «не видят», и бандиты вернулись за ним.

— Молодец! — шутливо похвалил Федосов.

— А где это?

— От предыдущей точки южнее три километра. Изгиб реки. На левом берегу деревня.

Олег был в отчаянии. Он потерял то, что незримой нитью соединяло его с большим и добрым миром. И дело было вовсе не в том, что в рюкзаке остался телефон. Он вдруг понял, что ему милы и дороги все вещи, что остались там. Фляжка со спиртом, фонарик, белье, остатки галет… Черт побери, и сам рюкзак тоже имел для него значение! Это как-то делало Олега в собственных глазах не затерявшимся в океане джунглей человечком, а, если хотите, просто отставшим от своих путешественником. Так было легче переносить одиночество, страх, голод и тоску по нормальной жизни, а между тем только осознание того, что где-то она просто есть, ввергало в уныние, граничащее с отчаянием. А еще он понял, что заблудился. Причем так, что не мог даже понять, где хотя бы река, а где злополучная деревня. В какой-то момент ему показалось, что он попросту оказался в аномальной зоне. Ведь все было близко, а теперь он часами бродит по джунглям, каждый раз ловя себя на мысли, что проходит одно и то же место во второй или в третий раз.

Вечерело, когда Олег понял, что необходимо прекратить бесцельные поиски и заняться обустройством ночлега. Постепенно стали одолевать и комары. Поначалу они кусали только под глазами и вокруг рта, а теперь уже почти безбоязненно садились почти везде.

Найдя небольшое деревце с причудливо изогнутым стволом, он очистил на одну треть от земли его ствол от веток и сложил их в некое подобие юрты. При помощи отвертки оторвал несколько полос коры и обвязал их вверху. После этого стал наваливать сверху листья и ветки погуще. Уже было совсем темно, когда, вымотанный на нет, он на ощупь забрался в эту берлогу. Повернувшись на бок, с досадой почувствовал, как все строение рухнуло сверху.