Сергей Зверев - Предельная глубина

Илье Георгиевичу приходилось пить в жизни всякое — и спирт, предназначенный для протирки приборов, и водку, хорошие и плохие коньяки. Предложенный адмиралом показался ему самым лучшим из всех, что приходилось пробовать. Хотя, возможно, это только показалось, ведь первый глоток после долгого воздержания чувствуется очень остро.

— Если сперва заговорили о хорошем, то это значит — неприятности припасены на закуску. Да, товарищ адмирал? — Макаров отставил недопитый бокал.

— Можно рассуждать и так. Хотя, кто знает? — загадочно произнес адмирал и тут же перешел на будничный тон. — Поскольку на «Адмирале Макарове» черных ящиков и других самописцев не было, нет и быть не может по определению, то можем начать прямо сейчас. Поздравляю вас с безукоризненным выполнением задания.

— Выполнение прошло не без шероховатостей, — осторожно вставил Илья Георгиевич и покосился на старпома.

Даргель перехватил взгляд и тут же отвел глаза в сторону, как бы давая понять, что обещание «накатать телегу» по возвращении прочно забыто. Столетов спокойно наблюдал за обменом взглядами.

— То, что вы пришли на помощь шведским рыбакам, было сделано абсолютно правильно. А главное — грамотно. Вы сумели и спасти людей, и при этом не рассекретить подлодку. Бросать терпящих бедствие на море — не в традициях нашего флота.

— Что ж, у нас были сомнения, но я рад… — командир «Адмирала Макарова», чувствуя, что не знает, куда деть руки, потянулся за бокалом, однако пить не стал.

— Чья это была идея — выпустить спасательные плоты через торпедный аппарат?

Макаров опередил Даргеля с ответом:

— Совместная. Мы со старпомом отлично понимаем друг друга.

Даргель благодарно глянул на командира. Да, они могли спорить на борту субмарины, но выносить разногласия за пределы корабля не собирались.

— Я так и знал, что вы сумеете притереться, — адмирал замолчал, улыбка исчезла с лица, он чуть пригубил бокал. — У вас есть какие-нибудь вопросы?

— Западня в проливе, — выдохнул Макаров, — сами мы бы из нее не выбрались, товарищ адмирал.

— Знаю, — Столетов приподнял ладонь, показывая, что и здесь он в курсе, — но об этом позже. Еще я хотел извиниться за проверку.

Макаров вскинул брови, вопросительно прищурился.

— Какую?

— Встреча с парусно-моторной яхтой между Готландом и Аландами.

— Я думал, это случайность.

— У нас есть средства отслеживать перемещения «Адмирала Макарова». Так что встреча была запланированной. Я должен был знать, как вы поведете себя в нештатной ситуации.

— Выводы сделали?

— Ваше поведение было единственно правильным. Вы, Илья Георгиевич, способны мгновенно принимать решения, — адмирал Столетов мельком взглянул на старпома и добавил: — Точное следование инструкциям и предписаниям тоже важное качество. Однако все предусмотреть невозможно. А ваш экипаж создан для действий в нетипичных условиях. Теперь вернемся к западне в проливе. Я хочу познакомить вас с человеком, которому экипаж обязан спасением, — адмирал Столетов легко поднялся и вышел из каюты, издалека долетел его тихий, но всепроникающий голос: — Виктор Ильич, прошу в каюту.

Макаров невольно напрягся, замер с бокалом в руке. Он так сильно сжал ножку, что еще немного — и она переломилась бы. В неярко освещенную каюту зашел моложавый мужчина в больших солнцезащитных очках, он остановился в нерешительности.

— Мы оставим вас ненадолго вдвоем, — тихо произнес адмирал Столетов, — позже он расскажет вам то, что можно рассказать, — и сделал знак рукой, чтобы Иванов и Даргель следовали за ним.

Макаров почувствовал, как у него предательски задрожали руки, слова застряли в горле. Он, придержавшись за спинку плетеного кресла, поднялся и боялся сделать шаг, боялся ошибиться. Он хотел верить в чудо, но знал, что таких счастливых чудес не бывает.

Виктор двумя руками снял солнцезащитные очки, обозначилась глубокая тень шрама.

— Отец, — почти беззвучно проговорил он.

— Сын, — вырвалось у Макарова, и он шагнул навстречу. — Встретились. Я знал…

Несколько секунд мужчины смотрели друг другу в глаза. Илья Георгиевич осторожно провел пальцем по неровному шраму на лице Виктора и потом резко обнял сына. Плечи его задрожали.

Виктор стоял, опустив руки.

— Извини, я не мог сообщить. Никак не мог.

— Где ты был?

— Потом я все расскажу тебе, потом.

— Мама не дожила до этого дня.

— Знаю, я все знаю…

Столетов, Иванов и Даргель стояли на корме яхты. Адмирал вращал в пальцах незажженную сигарету.