Сергей Зверев - Предельная глубина

— Не понимаю, что вы здесь делаете?

— Я из России.

— Это не объяснение. Я тоже русский.

— Меня прислали за вами. Вы можете вернуться, — женщина нервно осматривалась.

— Я вас слушаю, но просто так, из интереса.

Гостья скрипнула застежкой-молнией, положила перед Виктором на пол фотографию.

— Вы не видели своих родителей с тех пор, как исчезли из страны. Они не знают, живы ли вы. Я понимаю, не ваша вина, что так получилось. Неужели вы не хотите их когда-нибудь увидеть?

Виктор молча слушал, не отвечал. Женщина наконец «открыла карты». С ее слов выходило, что она уполномочена предложить ему сделку. В обмен на информацию по программе «Эшелон» ему гарантируют возвращение в Россию.

— Допустим, я тот, за кого вы меня принимаете. И если я соглашусь? — Виктор, не вставая, снял с полки темные очки, прикрыл ими глаза.

— Вы не потеряете свой теперешний социальный статус. У вас будет должность, деньги, уважение. И все это на Родине.

— Почему вы уверены, что мне это нужно? И как вы узнали о моем существовании?

— Разведка в России всегда была сильной стороной, — прозвучал расплывчатый ответ.

— Я должен подумать.

— На это нет времени. Вы уже подумали, раз не сразу выдали меня.

— Я здесь один. Хорошо, оставьте мне какой-нибудь контакт, по которому я смогу связаться с теми, кто вас послал. А сейчас уходите. Не рискуйте, — Виктор выключил свет, в ладонь ему легла пластиковая карточка.

— На ней вы найдете электронный адрес, — прошептала женщина и исчезла за дверью.

Виктор постоял у окна. На тропинке мелькнула тень гостьи. Инженер выждал с минуту, извлек трубку телефона.

— Мистер Палмер. У меня для вас есть информация… Меня только что пытались перевербовать… Естественно, я обещал подумать… Молодая женщина. Ваши люди просмотрели ее… Не знаю, что вы собираетесь с ней делать, но ее еще можно перехватить на море… Да…

Виктор спрятал телефон. Вновь присел у камина. Кочергой выкатил картофелину, сжал ее в пальцах. Прогоревшая насквозь угольная корочка звонко хрустнула и рассыпалась.

— Вот же черт, — зло выругался инженер.

А в это время женщина, пытавшаяся перевербовать Германа, уже поднялась на борт натовского сторожевика. Мистер Палмер подал ей руку, помогая ступить на палубу.

— Он сдал тебя мне раньше, чем ты вернулась, — ухмыльнулся аналитик АНБ. — Адмирал Йорк будет доволен, последняя проверка на лояльность пройдена.

О начале военно-морских учений были предупреждены все жители Аландов. В каждом выпуске радио— и теленовостей сообщалось об этом событии. На всех паромах, соединяющих острова архипелага, вывешивались объявления. Финские военные обходили дома, инструктировали, как вести себя при встрече с натовскими моряками. По привычке многие ворчали, что, мол, нарушилось мирное течение жизни, в море не выйдешь, хотя в душе гордились тем, что это тихое место оказалось в центре внимания мировой прессы.

На горизонте маячили темные силуэты военных кораблей. Мальчишки с биноклями собирались на возвышенностях, разглядывали их, спорили, какой именно корабль попал в поле зрения. Над островами то и дело пролетали вертолеты, и тогда спор заходил об их моделях и государственной принадлежности.

Предупредили о высадке десанта и об учебной эвакуации жителей небольшой рыбацкой деревушки Энклинге. Сделали это накануне вечером. Представитель местной власти в сопровождении финского полицейского и двух американских морпехов обошли дома, поговорили с хозяевами. Поскольку жилище мистера Галлона находилось несколько в стороне от остальных строений, до него добрались в последнюю очередь. Стучали в дверь, в ставни, звали хозяина. Тот так и не вышел встретить гостей. Наконец полицейский решился обойти дом и заглянуть в окно. Старый контрабандист в джинсах, в ботинках мирно спал на топчане, по-детски подложив под щеку ладони. Рядом с ним на стуле гордо возвышался начатый ящик виски.

— Хозяин очень крепко спит, — многозначительно доложил полицейский представителю местной власти, — вряд ли мы сумеем его разбудить, даже если войдем в дом.

Служитель правопорядка встретил непонимающий взгляд.

— Он много выпил, — полицейский перешел с иносказаний на нормальные человеческие формулировки.

— Тогда понятно.

После недолгих колебаний было решено оставить в двери письменное предупреждение.

Мистер Галлон проснулся рано, все-таки в постели он очутился чуть раньше обычного. Во рту пересохло, голова болела. Занятый собственными мыслями, старый контрабандист не обратил внимания на необычное оживление, царящее в деревушке. Все женщины и дети собрались на причале. Он умылся холодной водой, посмотрелся в зеркало и решил, что с бритьем можно и подождать. Железным правилом мистера Галлона было — не похмеляться. Сперва предстояло прийти в себя и лишь потом можно было чуть выпить. Лучшее лекарство, по его мнению, — это свежий воздух. Он устроился на террасе. Ветер с моря подхватил какой-то бумажный листок и понес его к скалам. Старик даже не пытался его догнать. Во-первых, не осталось сил на героический поступок, во-вторых, листок мог оказаться счетом за электричество.