Сергей Зверев - Крестовый перевал

— Молоток, Башка! Все сделал точно по размерам, — оценил Ткач. — Держи, Баз. Это продолжение полосы — на левую заднюю дверь.

Превращение частных автомобилей в служебные отняло около часа. Зато по истечении этого времени на продолговатой поляне стоял новенький милицейский «Форд». На синей полосе в районе передней дверцы блестело в робких лучах утреннего солнца белое слово «Милиция», под ним — красный московский герб. Ниже на темно-серебристом фоне задней двери крупными синими буквами было выведено: «МОСКВА». Под ними тоже синим, но чуть мельче: «УВД ЦАО».

— Никогда не думал, что придется ездить на ментовозе! — изумился Мухин.

— А наша что, хуже? — сунул ногу в штанину форменных брюк Базылев.

— И ваша — нормалек!..

Посредством манипуляций с наклейками белая «Шевроле Нива» трансформировалась в оперативный автомобиль государственного пожарного надзора МЧС. Все было, как положено: оранжево-синие полосы по бокам, разбавленные белой аббревиатурой «МЧС», и здоровый синий круг на капоте с восьмиугольной звездой по центру.

— Жаль, мигалок нет, — посетовал Толик, осмотрев результаты их трудов.

— Черт с ними, с мигалками. Ими оборудованы не все машины, — ответил Базылев, ковыряясь в багажнике. — Зато есть настоящие номера. Держите!

— Ни фига себе! Правда — настоящие?

Подавая Мухину пару синих государственных регистрационных знаков, Базылев хитро прищурился:

— А как ты определишь разницу? Водяных знаков на них нет, а краска с металлом — те же…

Спустя двадцать минут обе машины с обновленными «интерфейсами» подъехали к трассе М-5. Базылев не имел привычки нагло и без надобности нарушать правила, поэтому остановился на второстепенной дороге, включил поворотник и пропустил идущий по главной транспорт. Однако первый же грузовик почтительно притормозил и мигнул дальним светом: выезжай.

— Эт нам, штоль? — выпучил глаза добродушный толстяк.

— Нам-нам, — ухмыльнулся Ткач, — привыкай.

— …Красота! — просиял Баз, оставив позади очередной пост ДПС. — В твоей идее воспользоваться формой и служебными машинами имеется огромный плюс. Проехали половину Московской области и Москвы, а нас ни разу не остановили!

Юрка сверил курс с навигатором.

— В любом плюсе всегда есть пара минусов, — пробормотал он и показал на поворот: — Здесь. Так… Теперь два квартала прямо.

— Понял. А что за минусы?

— Срок дадут больше. Если поймают… Черт!

— Что стряслось?

— Немного опережаем график. Давай в тот карман — постоим минут десять…

Отыскав прореху, «Форд» с «Нивой» причалили к тротуару; Базылев неторопливо вышел, поднял крышку капота и стал копаться в движке. Изображая ремонт, проще скоротать время.

— Скоро? — приоткрыв дверцу, спросил Ткач.

Понятливый Баз отрапортовал:

— Готово!

Автомобили развернулись, покидая временное пристанище. Вдруг Юрка зашептал:

— Стой!

Товарищ послушно нажал на тормоз.

— Ты чего?

— Опять та «Audi». «ТТшка» с бронзовым отливом…

— Брось, — промычал Базылев. — Здесь таких «Audi» в каждом квартале по десятку.

— Возможно. Поехали…

Поехали дальше. До цели осталось совсем немного.

— Перестраивайся в правый ряд, — подсказал Юрка. — За перекрестком катимся двести метров. Хорошо… Справа высокое серое здание — видишь?

— Ага.

— Мы на месте. Тормози…

Кортеж подкатил к солидному зданию и, не обращая внимания на присутствие охранника и грозный знак, разрешающий стоянку только автомобилям местной коммерческой структуры, по-хозяйски занял свободные места.

Щуплый «ботаник» Гобой меньше других был похож на мента. В форме лейтенанта милиции он оставался присматривать за обстановкой снаружи. Два других «милиционера» солидно вышли из машины и вместе с двумя «сотрудниками» МЧС направились к парадному входу ОАО «Московская нефтяная компания Глобал-Петролеум».

— Нам нужен генеральный директор или лицо, его замещающее, — предъявляя свое удостоверение охране, уверенно сказал Ткач. — И, пожалуйста, побыстрее.

В конце тридцатых годов Александр Ананьевич Чхенкели стал понемногу разочаровываться в жизни. Его отец к своему двадцатипятилетию успел добиться многого: известности, блестящей карьеры юриста, признания в среде социал-демократического движения на Кавказе. А что успел сделать к своим двадцати пяти Александр? Ровным счетом ничего, что удовлетворило бы безмерное тщеславие молодого человека, в жилах которого текла кровь настоящего горца.