Сергей Зверев - Разведчики от бога

Найдя у обочины несколько кусков кирпичной кладки, он перегородил ими дорогу. Минут через пять послышались шаги. Это подтянулись его десантники.

— Желательно обойтись без стрельбы. Шум поднимать не стоит. «Сделать» их надо так, чтобы они поняли — нарвались на более сильную группировку, которая заберет у них «бизнес», — лаконично пояснил Андрей.

Быстро заняв выгодную позицию, спецназовцы приготовились к встрече хозяев пермского «дна». Всего через пару минут из-за угла в проулок лихо зарулил черный «Лендкрузер». Едва не напоровшись на «баррикаду», он резко затормозил. Из кабины вывалили трое нещадно матерящихся парней баскетбольного роста.

— Орлы! Вы на мушке, — неожиданно услышали они голос, доносившийся из темноты. — Теперь это наша территория, а вам из города лучше сваливать. За пушки не хватайтесь — перебьем как куропаток. Если вас что-то не устраивает в этом раскладе, можем решить спор на кулаках. Кто проиграл — тот и уходит. Ну что, согласны? Кстати, если кто-то пустит в ход нож или пушку — пусть пеняет на себя.

— Идет! — свирепо рявкнул один из прибывших. — У меня коричневый пояс по карате, я тебя голыми руками порву!

В полутьме улочки заплясали тени. Хозяева «дна» оказались ребятами физически крепкими. Но техника боя чужаков оказалась им незнакома. Один за другим бандиты летели на землю, вскакивали и снова падали от неуловимых движений десантников. Через несколько минут стало яснее ясного — чужаки взяли верх. Местные бандюги утирали кровь и продолжали злобно материться. Но лезть напролом больше не стали, медленно загрузились в машину и, дав задний ход, скрылись в лабиринте улиц.

Отпустив парней, Лавров вернулся в дом. Там, невесть откуда взявшись, на прежнем месте сидел мосластый. Впрочем, и скомканные деньги лежали на том же месте, никем не тронутые. Появление Ромы Шваха, который, по прикидкам новоявленного главаря, уже должен был испустить дух, было воспринято им как визит с того света. Вскочив с кресла, мосластый зайцем метнулся в угол, испуганно глядя на незнакомца.

— Я что, по-китайски сказал, где теперь твое место? — слегка покосившись в его сторону, обронил Андрей. — Считаю до трех. Раз…

Дальше считать не потребовалось. Сорвавшись с места, мосластый проворно выскочил из комнаты, что-то сдавленно бормоча под нос.

— Сань, — окликнул Андрей, — ну так как? Завтра ищем Коня?

— Заметано, Рома! — обрадованно откликнулся Мандарин, выходя из темноты. А эти живоглоты, что, и в самом деле от нас отвалили? Кстати, может, вмажешь? Мы тут уже малость вдарили — отпраздновали твою победу. Я ж сразу понял, что ты этих тварей ухандокаешь гарантированно. Ну, как, тебе налить?

— Не, и так неделю не просыхал, — отмахнулся Лавров. — У вас тут есть диван поприличнее, чтобы пружины бока не давили? А то сплю на ходу.

— Идем, провожу! — Неожиданно к нему игривой походкой приблизилась та самая молодайка в ярком платье. — Тут в соседней квартире есть нормальная диван-кровать.

Взяв под руку и приникнув к нему всем телом, женщина повела Андрея к выходу. Сзади кто-то пьяно гоготнул:

— Ну, Зоська! Смотри уж, не заезди мужика!

Но та лишь издала пренебрежительное «Ха!» и прижалась еще крепче. От нее пахло вином и дешевыми духами. Но какого-либо отторжения у Андрея это почему-то не вызывало.

— Ты знаешь, Ром, хоть окна тут и целые, но ночью холодно, — входя с ним в темную пустую квартиру, неожиданно заговорила Зоська с мурлыкающими нотками в голосе. — Может, тебя согреть?

— Да, наверное, не стоит… — стараясь говорить с деликатными интонациями, отказался он, осторожно высвобождая свою руку.

— Рома! Ну, не отталкивай меня, а? — неожиданно обхватив его и прижимаясь к нему всем телом, жарко прошептала Зоська. — Я ведь тебе в жены не набиваюсь. Просто… Я ж сразу поняла, что ты не из наших. Думаешь, если я — бомжиха, так обязательно грязная и немытая? Что бомжиха — это гонорея и вши? Что меня имеют все, кто захочет? Да ничего этого нет! Я вон даже трусы чистые надела. Думала, что хоть раз с нормальным мужиком помилуюсь. А ты…

Он слушал ее, безучастно стоя столбом. Видимо, поняв, что Андрей остался к ней равнодушен, она всхлипнула и, оттолкнув его, пошла к выходу. Сказанные Зоськой неприкрыто-откровенные и даже бесстыдно-грубоватые слова, с одной стороны, его внутренне покоробили. А с другой… Ему вдруг стало нестерпимо жаль эту несчастную, забитую жизнью совсем еще молодую женщину. К тому же возникло опасение, что она, пусть и не специально, не со зла, а просто от досады проболтается в компании о своей догадке. Кто знает, как на это отреагирует Мандарин? Он решил объяснить, почему не может согласиться с ее предложением и негромко окликнул: