Сергей Зверев - Сомалийский пленник

Приведя пленников в селение, всех восьмерых поставили в центре круглой площади, со всех сторон окруженной хижинами, из-за которых выглядывали их жители. Площадь освещали укрепленные на столбах два больших, ярких фонаря, работавших от переносного дизельного генератора. Растянувшись кольцом вокруг узников, бандиты ждали появления своего главаря. Вскоре тот вышел на открытое пространство и со злобным торжеством в голосе что-то объявил на местном языке, после чего сказанное повторил по-английски:

— Я сейчас объявить, что два русски принести жертва духи предки. Все остальной, за побег, я решать принести в жертва дух река. Вас съест крокодила!

Над площадью повисла жутковатая тишина, которую неожиданно нарушил насмешливый голос, произнесший немыслимо-кошмарную фразу, отчего у многих подручных Сулима по телу забегали мурашки:

— Ому бу шемами ургдда! Ому ажаппа бото лахт! Ке сусабу, аччары гунуур!

Вздох ужаса пронесся среди бандитов — ни один из них ничего подобного не рискнул бы произнести даже мысленно. А тут… Для них услышанное можно было бы сравнить разве что с хулой в адрес Пророка или даже самого Творца. Эммер Сулим растерянно замер с отвисшей челюстью, словно начисто утратил дар речи. Он понимал, что этот дерзкий тип нахально рушит его непререкаемый авторитет в глазах подчиненных. Однако бандитский «капа» совершенно не знал, что ему теперь делать! Ему брошен вызов, и он должен на него ответить. А как? Разделавшись с пленником руками подручных, он как бы подтвердит справедливость сказанного. Выходит, теперь надо соглашаться на условия этого русского? А Лавров, перейдя на английский, язвительно продолжил:

— Что молчишь, трусливый ублюдок? Попробуй, докажи мне, что ты хоть отчасти мужчина. Когда я спал с твоей женщиной, она мне сказала, что ты в сравнении со мной — никто.

Похоже, последнее вывело-таки Эммера Сулима из ступора, разозлив его до самого крайнего предела. Выхватив нож, главарь с ревом ринулся на Андрея, намереваясь лично исполосовать на куски дерзкого оскорбителя и святотатца. Но к его крайнему изумлению, русский сам внезапно шагнул ему навстречу. При этом пленник оказался не связанным, а в его руке сверкало лезвие ножа! Откуда, каким образом?! Уж не магия ли здесь замешана, уж не этот ли тип и есть тот самый таинственный белый вуду, о котором ему поведали в Могадишо?…

Закипая от слепой, носорожьей ярости, бандитский «капа» попытался с ходу махом своего ножа перерубить русскому горло, но тот вовремя ушел от этого смертельного удара и сам едва не разрезал ему живот по диагонали, успев рассечь острием лезвия камуфляжную рубаху натовского образца. Это несколько убавило Сулиму уверенности в возможности легко и просто победить дерзкого соперника. В свое время хорошо овладев в составе французского Иностранного легиона искусством рукопашного, в том числе и ножевого, боя, сейчас он вдруг понял, что русский не хуже его подготовлен в умении пользоваться холодным оружием. Более того, судя по не совсем обычной форме атакующих выпадов и системе защиты русского, соперник «капа» по мощи своей техники в чем-то его даже превосходил…

Главарю не дано было знать, что ему противостоит один из немногих знатоков малоизвестной системы ножевого боя, родоначальниками которой были древние скифы. Андрей, уступая бандиту и в росте, и в грубой, костоломной физической мощи, в целом, был сильнее. И прежде всего силой своего духа. Если Эммер Сулим, кипя злобой, был подобен огромному быку, то русский спецназовец — тореадору, уходящему от удара рогов и выбирающему момент для последнего, решающего удара своей шпагой.

Шли мгновения этой жестокой, бескомпромиссной схватки, итогом которой мог быть единственный исход: смерть одного и победа другого. Несмотря на яростное желание убить соперника, на свирепые междометия и выкрики, бандитский «капа» так ни разу и не задел лезвием ножа своего оскорбителя, тогда как тот уже дважды довольно ощутимо полоснул его по бедру и груди. Лавров дрался молча, хладнокровно и уверенно, как волк, которому терять было нечего. Полностью отдаваясь смертельному поединку, он заранее начисто отринул желание выжить любой ценой, желание спастись и уцелеть.

А вот Эммер Сулим, испепеливший сам себя своей же неуемной яростью и жаждой мщения, вдруг понял: он проигрывает. И стратегически — приняв искусно навязанные русским условия боя, и тактически — вознамерившись задавить того грубой физической мощью. Главарь внезапно осознал, что ему не дано выйти из этой схватки живым. Но и звать на помощь растерянно взирающих подручных было не к лицу. Это означало бы только одно: окончательный крах его авторитета. Да, физически, приди ему на помощь вся его банда, наверняка он бы выжил, но в моральном плане обратился бы в ничто. И кто знает, что, в конечном счете, хуже…