Юрий Комарницкий - Возвращение на Подолье

Он вспоминает напутствия москвича, тянувшего вместе с ним срок. “Барахло хорошо сплавлять в банях. Обслуга номеров ворочает миллионами.” Кажется, он упоминал Краснопресненские бани. Точно, Краснопресненские. Погнали на метро Девятьсот пятого года.

Выхоленный банщик с толстенной золотой цепью, обвитой вокруг бычьей шеи, мгновенно ориентируется.

— Сколько просишь?

— Пахан, сам видишь, новые. Им цены нет.

— Всему есть цена. Сколько просишь?

— По две тысячи зеленых за шубу, — называет он явно заниженную цену.

— Н-н-нет, земляк, столько не потянут.

У Василия начинает ныть скула и подергивается веко. Сдерживаясь изо всех сил, он говорит:

— Пахан, ладно, мне чистых две штуки и на этом конец.

— Ладно, попробую, жди меня здесь.

Василий кладет ему руку на плечо.

— Пахан, если приведешь ментов или слиняешь, считай себя покойником.

Тот картинно обижается:

— Какого х… ты меня пугаешь? Забирай свои шубы и вали.

Василий сжимает ему плечо.

— Отец, не на-д-а! Я тебе верю. Давай иди, очень бабки нужны.

Через двадцать минут он приносит полторы тысячи. Беспредельная жадность барыг всегда стабильна.

— Вот все, что у них есть. Хочешь бери, а хочешь нет.

Он знает, что клиент никуда не денется. Он не ошибается.

— Ладно, хрен с вами, давай бабки.

“Две норковых шубы за полторы тысячи. Ха-ха-ха! Как пришло, так и ушло.” Впрочем, он давно потерял чувство определять истинную цену вещей. А по московским тротуарам бродят дряхлые старушки в поисках пустой бутылки. До чего омерзительна жизнь.

В холле Измайловской — никого. Стелла нежно улыбается, обнажая прокуренные зубы.

И все же, она чертовски сексуальна. Такая в постели отдаст и получит все.

— Стелла, у меня сегодня памятный день. Ровно год после окончания казахской академии.

Она улыбается еще шире.

— А какая специализация?

— Юриспруденция.

— Ого, интересно, а кем вы сейчас работаете?

— Вообще-то, секрет, но для вас… Изымаю незаконно приобретенные ценности у новых русских.

Она втягивает голову в плечи.

— Вы опасный человек.

— Для них — да, Стеллочка, а для вас — друг и только друг.

Она заразительно хохочет.

Что ж, смех у нее, действительно, очень приятный.

— Приглашаю вас, Стеллочка, в ресторан по большому счету.

Она, безусловно, видала виды и с кем попало не пойдет. Но высокий, с иголочки одетый блондин ей явно нравится.

— Не знаю, что вам ответить.

— Ответьте да, и через час для вас будет накрыт стол с ассортиментом для гурманов.

— Ну, что ж, Василий Витальевич, действуйте.

Кутить так кутить. Он заказывает столик действительно по большому счету.

Безусловно, ресторанное меню не напоминает меню “У Тифани”, но он там не был, и поэтому его требования к официанту сводятся к красной и черной икре, копченой севрюге, крабам и грибам.

Она оценивающе смотрит на стол и непроизвольно облизывает яркие губы.

— Знаете, Стеллочка, в прошлом году я обедал “У Тифани”, есть такой ресторан в Нью-Йорке. Там выбор блюд значительно богаче.

— Ну, что вы, Василий, стол просто прелесть.

— Присаживайтесь. А вот с напитками я поджидал вас.

— Чего нибудь легкого. Сухого вина, шампанского.

— Человек, записывай! Лучшего итальянского и французского шампанского плюс бутылка отечественной водки.

Стелла смеется. Смех у нее — воркование дивной сказочной птицы.

Они выпивают и закусывают. Стелла только на первый взгляд вульгарна. В общении — это теплая чувственная женщина, безусловно видавшая виды.

— Василий, а как вы проводите эту самую экспроприацию? Где ваша контора?

Она забавно ему подмигивает.

— Ну, что вам на это ответить, Стеллочка? Вы слышали о таком городе с названием Караганда?

— Слышала.

— Так вот, основная контора находится в этом городе. А филиалы разбросаны по всей стране, даже по всему миру.

— Ого, а оплачивают вашу работу хорошо? Прошу заранее извинить за нескромный вопрос.

— Почему же, Стеллочка? Сейчас перестройка, я могу ответить. Платят нам вполне достаточно. Один раз в месяц в специальном магазине мы получаем все необходимое. Еще бывают прибавки, но это уже во время дальних поездок. Что-то наподобие спецпайков.

Она вздыхает.

— Вот это жизнь! Не то что наживать геморрой за администраторской стойкой.

— Да уж, — говорит он с оттенком горькой иронии, — жизнь — что надо.

И наливает ей шампанского.

У Стеллы хорошо развитые бедра и длинные ноги. У нее красивый бюст и теплая спина с ложбинкой. Такие женщины ему нравятся. Они рождены женщинами, а не тепличными стеблями диковинной травы. Ее поцелуи горячи и головокружительны. Она упивается в него губами, обжигает нёбо кончиком раскаленного языка.