Сергей Зверев - В строю с волками

Дверей, как и окон, в больнице не было. Вахид сдвинул кусок брезента и заглянул в палату. На его удивление, здесь находился всего один больной. Он лежал на спине и с безучастным видом глядел в потолок. Бритый наголо череп был шоколадного цвета, нижняя часть лица, испещренного шрамами, покрыта густой, черной с проседью щетиной. Опираясь на палку, Вахид подошел к кровати. Ни один мускул не дрогнул на лице раненого.

Вахид поприветствовал его на родном языке.

– Ты чеченец! – Бородач оживился и медленно сел. – Хвала Всевышнему! Я думал, Махмуд зашел.

– Этот француз только что делал мне перевязку, – сказал Вахид и оглянулся на двери.

– Почему француз? – спросил бородач и отбросил в сторону простыню, которой был накрыт.

– Потому что из Франции, – пояснил Вахид.

– Араб из Франции, – брезгливо проговорил чеченец и поскреб пальцами подбородок. – У него нет родины.

– Ты же видел, как к ним здесь относятся.

– А как относиться к тем, кто бежал в Европу и жил на налоги, которые платят проститутки и геи? – Бородач скривился. – Он покупал на эти деньги еду и воду, а теперь пытается воевать за чистый ислам!

– Истинная правда, брат! – согласился с ним Вахид.

– Ты как здесь? – спросил бородач и посмотрел на палку. – Нога?

– Два дня назад зацепило, – подтвердил Вахид.

– Может, сядешь?

– Надоело лежать. – Вахид покачал головой. – Ты откуда родом?

– Гудермес. Усман Виссаров меня зовут. Слышал?

– Джанбулат не твой родственник? – спросил Вахид.

– Это мой брат, – обрадовался Усман. – А ты откуда?

– Курчалой, – ответил Вахид. – Но давно там не был.

– О чем речь. – Усман погрустнел. – Я пятнадцать лет не появлялся дома.

– Я тоже редко бываю на родине.

– Но ведь бываешь!

– Что тебе мешает?

Усман молчал.

– Я имею много врагов, но это не мешает мне видеться с близкими и помогать им, – добавил Вахид.

– Мои родственники не хотят знать меня, – глухим голосом проговорил Усман. – Моя жена умерла на пути Аллаха, и за это они отказались от меня.

– Шахиды не в почете у предателей, – посочувствовал ему Вахид.

– Не смей так говорить о моих родственниках, – предостерег Усман. – Это моя жизнь.

– Все равно я сочувствую тебе, брат. Чем же ты жил все это время?

– Сначала перебрался в Грузию. Там мы собрали отряд и вернулись в Чечню. Но через месяц на наш лагерь вышли кадыровские собаки.

– Тебе удалось спастись, – констатировал Вахид. – Потом ты вернулся в Грузию?

– Я перебрался в Турцию.

Усман говорил дозированно, взвешивая каждое слово.

– Я тоже долго жил на чужбине, – перебирая четки, сказал Вахид. – Но перед поездкой сюда смог побывать дома.

В глазах Усмана появился интерес.

– Как там сейчас? Я слышал, тяжело людям при новой власти.

– Не могу сказать. – Вахид развел руками. – Я приходил, когда темнело, и уходил до рассвета.

– Как узнал, что я здесь?

– Один раненый сказал. – Вахид показал на стену, за которой была его палата. – Мерза.

– Знаю такого, – сказал Усман. – Хороший воин. Но говорит лишь на арабском.

– Ты можешь ходить? – осторожно спросил Вахид.

– Да, – кивнул Усман. – Почему спросил?

– Я собираюсь уехать отсюда, – испытующе глядя в глаза Усмана, сказал Вахид.

– Почему? – В глазах Усмана появилась настороженность.

– Ты знаешь, что происходит сейчас на Украине?

– Слышал краем уха. Но при чем тут это?

– Когда-то нам помогали наши украинские братья, – напомнил Вахид. – А сейчас пришел наш черед.

– Почему ты называешь их братьями? – Усман осуждающе покачал головой. – Они неверные.

– Что ты знаешь! – Вахид сделал вид, будто расстроился. – На их территории сейчас собирается много чеченцев. Сформирован целый батальон, который назвали именем Джохара.

– Зачем мы там?

– Чтобы пойти на Россию!

– Надо подумать. – Усман нахмурился.

Берса прошел мимо Кривого, стоявшего с автоматом, прогремел ботинками по лестнице и толкнул двери. В нос ударил запах табачного дыма, давно не мытых тел, носков и чего-то перекисшего.

Словно размышляя, стоит или нет дышать этим смрадом, он на мгновение задержался на пороге.

Мосляк с Портосом, склонившиеся над нардами, вскинули взгляды. Гниляк, сидевший в обнимку с Лисой, убрал руку с ее груди и встал. Люгер, лежавший на нарах, сунул под матрац какой-то журнал.

Берса потянул носом воздух и сморщился.

– Чем это у вас здесь воняет? – строго спросил он.