Александр Афанасьев - Братишки

– У меня глушитель, не заметят.

– Плюс, – неохотно сказал координатор, – работай.

Сорвать – проще простого. Одного-двух выстрелов по бетону или по металлу, думаю, хватит, чтобы поднялась паника, чтобы, по крайней мере, сообразили, что что-то не то. Но мне это не надо. Мне надо Наташку вытащить. И чтобы поверили мне. А полкан… свою пулю он давно заслужил, если так, по справедливости…

Выбрал самое безопасное – землю под деревом. Там, кажется, еще и овражек какой-то… родник там, что ли. Выстрелил… передернул, снова выстрелил. Ага, есть. Правее и… ниже.

Нормально…

– Готов.

– Плюс, жди команды.

Жду. Интересно, что там у них происходит. Вряд ли они с самого начала договаривались, что один будет мочить другого. Эксцесс это. Эксцесс. Если Наташка за счет этого выскочит – уже огромный плюс. А потом – и мне можно. Не рассчитали они кой-чего…

– Внимание, пять минут. Готовься…

Холодно…

– Четыре минуты…

…Не вступай на стезю нечестивых и не ходи по пути злых; оставь его, не ходи по нему, уклонись от него и пройди мимо; потому что они не заснут, если не сделают зла; пропадает сон у них, если они не доведут кого до падения; ибо они едят хлеб беззакония и пьют вино хищения. Стезя праведных – как светило лучезарное, которое более и более светлеет до полного дня. Путь же беззаконных – как тьма; они не знают, обо что споткнутся…

– Три минуты…

Интересно… тот же полкан – он кто? И как он думал, что все это кончится. Что он уедет на Кипр и будет там жопу греть?

– Две минуты.

А не получается. Я потому и отошел, что понял – нет из этого выхода. Нет. Найдут даже там. И надо не только выходить самому, но и менять то, что вокруг тебя. Иначе не вырваться…

– Одна минута…

А вот… вот, кажется, и белый «Вольво». Восемьсот пятьдесят, наверное. Купленный на честную полковничью зарплату – а как же иначе?

Интересно… а у сослуживцев вопросов не возникает?

– Обходит машину. Идет. Работай…

…

– Работай!

Винтовка, казалось, выстрелила сама – и пуля отправилась в полет. Изображение в прицеле на секунду смазалось.

– Плюс… – сказал я.

Тишина в эфире. Я обернулся, но это был только ветер. Ну и… Сатана, наверное. Радость ему сегодня.

– Плюс, он упал, – прорезался эфир, – уходи оттуда…

– Нормально… нормально сделали…

Я исподлобья смотрел на прикинутого.

– Что волком смотрите? Я свои обещания держу. – Он достал из ящика стола телефон на проводе. – Номер диктуйте…

Я продиктовал номер. Низенький набрал, послушал, передал мне:

– Наташа…

– Витя?! Витя, где ты?

– Наташа… где Елена Викторовна?

– Что?! Она… сейчас…

– Наташа, не надо…

– Что? Откуда ты звонишь? Где ты?

– Наташа… меня послушай. Позвони сестре, пусть она приедет и заберет тебя. Поняла?

– Витя…

– Ты все поняла?

– Поняла, где ты? Ты приедешь?

– Нет. Просто забудь про меня, и всё. Забудь. Я тебя обманывал, всегда.

Я положил трубку.

– Жестко, – сказал низенький, – я бы не смог. Жестко.

– Один вопрос…

…

– Вы понимаете, что кто-нибудь может и вас так же заказать?

Низенький усмехнулся:

– Как подполковника? Он зарвался совсем. За дело получил. К тому же он мент, а нас… кто нас тронет?

– Понял. Тогда еще один вопрос. У вас денег много ведь?

Судя по довольной улыбке – попал.

– Не жалуюсь.

– А где вы их будете тратить? И как? Не думали?

Как и все крупные постсоветские столицы, после девяносто первого года Киев стал обрастать элитной недвижимостью. Киевской Рублевкой – хотя украинцы опять обиделись бы за сравнение с Россией – стал элитный поселок в Конча-Заспе, недалеко от Киева. Причем если на Рублевке Ельцин не жил – там жила новая российская знать, Ельцин и высшие государственные чиновники жили отдельно, – то в Конча-Заспе жили все. И президент, и депутаты, и прокуроры, и бизнесмены – все. Деньги и власть… перемешивались в крепком, сшибающем с ног коктейле, посиделки за рюмкой чая превращались в миллиарды и миллиарды долларов, отжатых, ушедших, отмытых, раздербаненных, выведенных из бюджета через заранее продуманные дыры в законах. В отличие от России, где власть, сила и деньги все же были разделены, в Украине смешалось все. Просто… страна была очень маленькой, несмотря на то что была больше любой европейской страны.

Но президент в Конча-Заспе появлялся редко. Особенно сейчас, когда его травили, как оленя по кровавому следу. Когда он считал своими врагами весь политический класс страны – и они отвечали ему тем же…