Дж. Диллард - Беглец. Трюкач

Последним взглядом окинув комнату, Камерон взобрался на подоконник, но тут кто-то тихо постучал в дверь. Он замер. Кто бы это мог быть? Может, Дениза? Да Фэ? Начальник полиции Бруссар? В любом случае, это был кто-то из той жизни, с которой он решил навсегда распрощаться.

Уходить надо вовремя. Он решительно тряхнул головой, выполз на крышу и закрыл за собой ставни, словно задвинул занавес.

Несколько минут он неподвижно сидел, скрючившись за слуховым окном, и изучал обстановку, затем на четвереньках подполз к краю крыши и посмотрел вниз.

Перед ним во всей красе раскинулся город. Вон пирс и дансинг. С другой стороны он увидел здание в викторианском стиле, в котором размещался полицейский участок. Позади, на уровне его глаз, крутилось чертово колесо, сквозь которое смутно просматривался мол, где накануне он стоял с Ниной. Обзор прекрасный, но надо сматываться. Внизу прохаживались пешеходы, и если кому-то взбредет в голову посмотреть вверх, на крышу отеля, его вряд ли примут за флюгер. Камерон пополз по наклонному скату на другую сторону.

Палившее напропалую солнце раскалило кровлю так, что ползти было очень нелегко. Он примостился между антенной и слуховым окном, которых здесь было великое множество, равно как и всевозможных выступов, неизвестно для чего предназначенных. Отсюда его не было видно, и он перевел дыхание. Потом ухватился за антенну, перемахнул через возвышение, делящее крышу пополам, и заскользил по скату к следующему слуховому окну.

Полдень. Скоро тени вовсе исчезнут. Он посмотрел на собственную, едва видную тень и припомнил, что некоторые племена считают полдень кратковременной смертью как раз потому, что у человека исчезает тень. Он улыбнулся. Но этот нелепый предрассудок натолкнул его на мысль, что именно в полдень он влип в эту дурацкую историю со съемками. Он, конечно, не умер. Пока. Но жизнь его круто изменилась, так круто как он не мог себе раньше и представить. И снова в полдень он бежит от своего предначертания. Это тоже своего рода предрассудок, ерунда. То, что он сейчас покидает мир Готтшалка, — еще одна иллюзия. Пока что, дружок, ты сидишь на крыше и паришься на жаре, мрачно подумал он. Что изменилось? Из огня да в полымя…

Его решение сбежать было по сути такой же фикцией, чем-то таким же воображаемым, как и невидимая дуга, описываемая солнцем по небесному своду. Это сравнение со светилом, хоть и отвлекало от мыслей о невыносимой жаре, но внушало тревогу за успех задуманного предприятия. Все верно, ведь еще школьником он навсегда зазубрил, что Земля вращается вокруг своей оси и одновременно вокруг Солнца, а у людей просто иллюзия о движении светила и полной неподвижности их планеты. С некоторым изумлением Камерон понял, что сейчас он еще больше принадлежит к миру Готтшалка, чем раньше. Он прикрыл глаза.

Интересно, как далеко Солнце от Земли? Девяносто три миллиона миль… [6] В английской миле 1609 метров. — Прим. перев. Невозможно даже представить. А вот луч света идет со скоростью сто восемьдесят шесть тысяч миль в секунду и достигает Земли за восемь минут. Такими категориями мыслить легче. Камерон снова открыл глаза и сощурился от яркого света. Даже если сейчас внезапно случится солнечное затмение, ему еще целых восемь минут придется корчиться в безжалостных лучах…

Часы показывали четверть первого, значит, до наступления сумерек еще восемь часов. Господи, только бы продержаться, только бы выдержать, не расплавиться на этой жаре, не поджариться на раскаленной крыше. Вернуться в свой номер тоже нельзя. Не исключено, что там его поджидает да Фэ. С другой стороны, если остаться здесь, вполне можно потерять сознание и, если такое случится, скатиться с крыши. Из огня да в полымя, вновь подумал он.

Откуда-то сзади послышался смех. Неужели уже начались галлюцинации? Да нет же, смех шел со стороны луна-парка, с чертова колеса. Жара становилась невыносимой. На чем бы сосредоточиться? Да хоть на этом колесе. Реально его бесконечное кружение или нет? Может, оно стоит на месте, а ему только кажется, что оно крутится? А он сам? Крутился ли он на мельнице или ему это только казалось? Он был лишь маленькой звездочкой в галактике Готтшалка, падающей звездой, метеором… Ничего себе, какие трансформации произошли с ним за такой короткий промежуток времени — трюкач, падающая звезда, а теперь вот будущая жертва солнечного удара…

Как же медленно течет время! Какая изощренная пытка! Налетающий временами с моря ветерок не приносил облегчения, а только увеличивал эту муку. Он был тоже горячим, обжигающим и доносил лишь мелкие песчинки вместо желанных морских капель. Камерон все больше и больше чувствовал себя котлетой на сковородке и одновременно поваром, готовящим эту котлету. Неожиданная мысль развеселила его, и он стал ее развивать. Но из этого ничего не вышло, кроме совета самому себе: «Если ты плохо переносишь жару, дружок, держись подальше от кухни и смени профессию».