Андрей Орлов - Экипаж. Предельный угол атаки

Руки курсанта дрожали, но он исправно переводил тумблеры, завел двигатели. Самолет утробно загудел и рывком тронулся с места.

Буквально сразу корпус воздушного судна резко дернулся, накренился! Все присутствующие тревожно загалдели. Курсант Надир застыл бронзовым изваянием. Нижняя губа у него дрожала, вот-вот отвалится!

«А что такого? – радостно подумал Карпатов. – Всего лишь колесо лопнуло. Неужели получилось?»

– Да что же ты творишь, двоечник?! – заревел он, хватаясь за голову. – Кто тебя так учил ездить, дубина стоеросовая?! Вырубай моторы!

Он выскочил из кабины, торопясь, пока за ним не потянулись все остальные, и бросился к шасси. Колесо благополучно осело на диск. Машина проползла по взлетке метра два, прежде чем застыть. Гвоздь торчал из спущенной резины. Владимир Иванович вытащил его, обломав ноготь. Да и черт с ним! Он отбросил гвоздь за пределы взлетки, оторвал полосу от майки, замотал кровавый сгусток и спрятал палец в кулак. Когда вокруг собрались механики и курсанты, инструктор стоял на коленях перед поврежденным агрегатом, держался за голову и неплохо передавал профессиональное отчаяние. Он выбрался из-под самолета, посмотрел ястребиным взором на провинившегося курсанта.

Надир бледнел и трясся. Гнева Карпатова он, конечно, не боялся, но вот Адель мог размазать его по бетону!..

Возможно, тот еще не уехал. Первый пилот бросился к ангару. Адель садился в «УАЗ», что-то выговаривая работникам, стоящим по струнке. Афганец резко повернулся, встретились два злобных взгляда. Карпатов тяжело дышал, сломался пополам, упер руки в колени.

– Только не говори, Володя, что наш самолет развалился на части, – процедил Адель. – Не забывай, что через неделю твои курсанты должны провести пробный полет.

– Проведут! – рявкнул Карпатов, решив не церемониться. – К богу вашему полетят, можешь не сомневаться! Твои курсанты доездились до того, что лопнуло шасси!

– Как это? – не понял Адель.

– Надир!.. – Карпатов сбавил обороты и развел руками. – Колесо проткнул, недоумок. Говорил же я, что помягче надо трогаться. Ума не приложу, как ему удалось. Хорошо, видать, постарался!

– Не может быть. – Адель недоверчиво помотал головой.

– Понимаю, что не может быть. Но факт на роже. Сходи и проверь. – Карпатов грязно выругался, что делал нечасто. – В общем, прахом пошли практические занятия, Адель.

– И что теперь? – Афганец с трудом въезжал в проблему.

– Менять надо.

– Так меняйте.

– С кем? – взвыл Карпатов. – С твоими сосунками? Или с механиками, которые в жизни не видели большого гражданского самолета?

– И что ты предлагаешь?

– А ты угадай с трех раз! Вызывай моих ребят. Только с ними можно поставить запасное колесо. Они, по крайней мере, знают, как это делается.

– Когда? – Адель раздраженно скрипнул зубами, посмотрел на часы.

– Да когда угодно! Сегодня, завтра. Мне самому эта идея не очень нравится, но вариантов нет. Вернее, есть. Можно плюнуть на самолет и превратить его в памятник. Правда, он будет какой-то косой!..

– Ладно, не остри, я понял, – огрызнулся Адель. – Сегодня уже поздно. Завтра. Или послезавтра. – Он смерил пленника долгим непонятным взглядом и сел в машину.

«УАЗ» рванулся с места, выехал из ангара.

Карпатов, весь потный, не скрывая волнения и разочарования, прислонился к стеллажу. Что-то здесь не так. Неужели поздно?

Бирнбом этим вечером играл невнимательно, больше разглядывал Карпатова. Он зевнул пешку, потом слона, сгреб фигуры и начал расставлять их заново.

– Вам многое известно, Джерри, – решился Карпатов. – Вы вхожи во все круги. Ответьте на простой вопрос. Когда?..

Бирнбом сглотнул.

– Я точно не знаю, капитан.

– Перестаньте. Не надо меня щадить.

– Полагаю, в воскресенье. Но не здесь. Вас повезут в Кабул. К вам уже приходил палач?

– Нет. Выходит, у нас в запасе еще остаток четверга, пятница и суббота. – Карпатова захлестнула волна разочарования.

Если их казнят через три дня, то как же самолет, курсанты, все дела? Не в этом ли причина непонятного взгляда Аделя? Он вынужден подчиниться распоряжению свыше. Курсанты останутся недоученными, самолет – обездвиженным. Карпатова уже никогда не повезут на аэродром. Спокойствие, только спокойствие.

Бирнбом двинул пешку, бросился в наступление. Эту партию он играл напористо, Карпатову приходилось обороняться. Какое-то время соперники сосредоточенно пыхтели, двигая фигуры.

– Простите за цинизм, капитан, но мне разрешили снимать вашу казнь, – тихо сказал англичанин. – Полагаю, вы не в обиде?