Олег Алякринский - Клятва на верность

Ненависть волной прошла по телу. Справившись с дрожью в ногах, Меченый поднялся с корточек. Он присел, чтобы быть вровень с Лисом, который распластался на огромном стволе, заваленном днем бригадой лесорубов.

Удобно для других. Не для себя.

Меченый отошел к костру, чтобы взглянуть на стальной арматурный прут, накаливавшийся в огне. Металл уже начинал медленно багроветь. Не оборачиваясь, Меченый дал мужикам отмашку, и те торопливо стали стаскивать с Лиса штаны. Слушая его усиливавшееся мычание, Меченый вспоминал, как в последнюю отсидку на зоне блатные, во главе с законником Лисом, пытались опустить его, мужицкого пахана. Меченый давно стал блатарям поперек горла. Мужики под его началом не желали признавать блатные законы, а тем более отдавать деньги в чужой об-щак. Его тогда обманом заманили в сортир, когда мужики ушли на работу в цех. Ничего не подозревая, он зашел внутрь и сразу же почувствовал множество рук, пригибающих его к земле, срывающих одежду. Если бы не заточка, которой он порвал живот Кляксе, если бы ему не удалось зубами разорвать горло Баргузину — избежать петушати-ны вряд ли бы смог. Но он сумел вывалиться из окна и добраться до цехов.

Тогда все кончилось шумом, разбитыми станками, клятвами мести и шеренгой солдат, готовых начать палить без разбору по кипящей серой стене заключенных.

И вот теперь пришло его время. Подсунув, прут в самый жар, Меченый повернулся к Лису. Того уже обихаживал второй по счету. Было бы лучше, конечно, сорвать скотч и дать возможность Лису подрать горло, — что может быть лучше, чем слышать вопли своего врага! — но мало ли кто может оказаться поблизости…

Наклонившись к самому лицу Лиса, Меченый насмешливо выдержал взгляд налитых кровью и ненавистью глаз законника. И все-таки не справился с собой: схватил за волосы и неистово заколотил рожей по бугристой коре. Приподнял голову за волосы; немного отлегло при виде изуродованного лица — случайный сучок выколол правый глаз, и сейчас текла по щеке кровавая пена…

Как раз мужики удовлетворили скорую половую нужду, и можно было приняться за блатаря всерьез.

Прежде всего, еще до того, как боль могла притупиться, исполнили «секретное тавро» — вогнали раскаленный прут в задний проход. А после совали раз за разом раскаленный прут в глаза, в нос, в глотку Лиса, загоняли вместе с собственной ненавистью…

Остыли наконец.

Обступив успокоившееся тело, молча, тяжело дыша, в испарине после трудной работы, смотрели мужики на дело рук своих: выжженные глазницы, провал сожженного рта, жареное мясо щек, затвердевшие от крови лохмотья, в которые превратилась еще с утра шикарная одежда. Тишина плавила тяжелое дыхание палачей, негромкий кашель, сопение, мелкие шажки ежа под кустом, беспокойный вскрик птицы, которой никак не давали уснуть непонятные заботы людей, и ночью не дающих никому покоя…

Был Лис и кончился…

Для Варяга настали наконец спокойные дни и недели. Все треволнения были позади, жизнь несколько упорядочились после той суматохи предвыборной кампании, после ночного подсчета голосов, после радостного, ожидаемого известия о его победе.

Но вот теперь эйфория прошла, наступила пора собирать камни, пора трезвых выводов и планов на будущее. И сразу же всплыло множество дел, отложенных ранее до лучших времен, которые сейчас настали.

Одна из мучительных проблем — конфликт с нэпмановскими ворами. Эти строптивцы требовали особого подхода. Здесь нельзя было действовать методами шоковой терапии, быстрого хирургического вмешательства, требовалось гомеопатическое лечение, потому что и старые, и новые воры по сути были одним целым. Радикальное лечение больно бы ударило по другой половине. И так уже были потери с обеих сторон, обескровливающие и тех и других, нужно было найти кардинальный выход из тупиковой ситуации. Тем более сейчас — после казни Лиса, которую, как поговаривали, устроили люди Дяди Васи…

Варяг вызвал Ангела и велел ему ускорить процесс переговоров с «нэпманами». А вернее, с их лидером Дядей Васей. Буквально через несколько дней Ангелу удалось связаться с Дядей Васей, так как тот уже некоторое время обретался в Москве, явно ожидая встречных шагов со стороны Варяга. Словом, дело явно шло к примирению.

На предложение о встрече сначала, разумеется, от Дяди Васи последовало категорическое «нет», но Ангел не отставал, и тогда Дядя Вася нашел вариант компромисса. Он предложил встретиться в известном обоим укромном месте на Страстном бульваре, просматриваемом со всех четырех сторон, но условие поставил жесткое: Ангел должен прийти один.