Илья Гуров - Левиафан

Так как ориентироваться мне было не на что, направление я выбрал то же, в котором двигался по узкому туннелю канализации. Шёл я достаточно долго, часа полтора, а то и больше. Хотя уровень разрухи несколько упал, общая картина города мало изменилась. Усталость начинала брать своё – мне нужно было остановиться. Я сошёл с дороги и направился в первые же дворы. Между потрёпанными многоэтажками, к моему удивлению, раскинулся удивительно хорошо сохранившийся сквер: несколько деревьев, зелёная трава и никаких следов бомбёжки. Отличное место для привала.

Подойдя ближе, я понял, что поторопился с выводами: сквер был завален десятками убитых, причём степень разложения трупов сильно разнилась. Примотанные проволокой к деревьям и незамысловатым аттракционам детской площадки, с огромным количеством ссадин, порезов, с вывернутыми конечностями, они не были похожи на жертв роботов. Машины лишены жестокости. Не стоило, конечно, сбрасывать со счетов вероятность того, что они таким образом запугивают людей, однако все выжившие, как я понял, прячутся в охраняемых зонах, и здесь, в затерянном среди руин сквере, террор был бесполезен – здесь просто никто не ходит. Это сделали люди, а не машины. Как такое возможно в условиях тяжелейшей войны с роботами, мне было более, чем не понятно.

Чувствуя, что внутри меня всё заметно потяжелело от увиденного, я развернулся и побрёл обратно. Пройдя ещё километра три по дороге, я вновь остановился. Перекрёсток двух узких улиц, двухэтажный торговый комплекс, несколько высотных зданий и очищенная дорога – очень неплохое место для остановки. В магазинах могут быть продукты, высокие строения послужат отличным наблюдательным пунктом, а чистая дорога говорит о том, что здесь проезжают люди.

Я пошёл к угловой многоэтажке. Внутри неё всё было в том же самом состоянии, что и в прошлый раз: выломанные замки, разбросанные вещи, валяющиеся даже на лестничных площадках. Мародёры в этом городе устроили прямо-таки массовый грабёж. Даже представить трудно, зачем может понадобиться столько барахла, ведь в нынешнее время торговля – далеко не самое прибыльное занятие, удобств никаких, а украшения практической ценности не имеют.

На третьем этаже я остановился, потому что подниматься выше сил уже не осталось. Хоть и не виртуальщик, я всё же не вечен. Войдя в одну из квартир, я свалился в обшитое светлой тканью кресло, которое, судя по всему, отсюда тоже пытались вынести, даром, что оно в дверь не пролезло.

Немного переведя дух, я поставил автомат на предохранитель и, положив его рядом, взялся за вещмешок. Улов оказался богат: литровая бутылка минеральной воды, три завёрнутых в целлофан бутерброда, салат в пластиковом контейнере, бинты, какое-то незнакомое мне обезболивающее, обеззараживающие таблетки, целая коробка патронов, запасной магазин, пистолет с двумя обоймами… Странно, что оружие лежит в сумке, в то время, как его можно использовать в бою. Хотя, если судить по набору вещей, их хозяин не был военным, так что особенно удивляться не стоило. Повнимательнее осмотрев пистолет, я понял, что держу в руках нечто особенное. Небольшая разница в блеске тёмных деталей указывала на то, что он собран из нескольких других пистолетов.

Странные тонкие символы, искусно вырезанные на рукоятке, показались мне знакомыми. Треугольник с вписанным в него кругом, око, видоизменённая пентаграмма, ещё несколько занятных фигур. Их значения я не мог вспомнить, но я точно видел их раньше. Причём вот так, все вместе…

Отложив пистолет, я уже было взялся за осмотр прочих предметов, коих в вещмешке оказалось достаточно много, как ясно услышал звуки приближающейся машины. Осторожно подойдя к краю окна и выглянув, я увидел два крупных грузовика, неторопливо везущих целые горы каких-то вещей. Мебель, одежда, драгоценности, посуда – чего только не было в кузовах. Мародёры.

На той машине, что ехала впереди, развевался большой белый флаг. От езды материя сильно волновалась, но я сразу понял, что за символ неаккуратно выведен на полотнище чёрной краской: ромб с вписанным в него глазом. До боли знакомый символ, суть которого я тщетно силился вспомнить. Я сделал два шага назад и поднял с пола пистолет. На его рукоятке красовался точь-в-точь такой же знак. Выходит, я украл личное оружие у одного из этих мародёров – прямо возмездие. Налицо был тот факт, что эти люди не только преступники, но и члены своего рода религиозного клана – слишком уж много внимания они уделяют символике.