Андрей Воронин - Из любви к искусству

Андрей Петрович Мамонтов никогда не стал бы тем, кем он стал, если бы имел дурную привычку откладывать дела в долгий ящик. Поэтому менее чем через два часа его черный джип уже остановился рядом с калиткой дома, в котором жил со своей супругой Даниил Андреевич Яхонтов. Петрович вышел из машины, неторопливо одернул полы своего легкого осеннего пальто, закурил и не спеша, с большим достоинством огляделся.

Домишко, в котором проживал золотых дел мастер, не производил впечатления зажиточного, но выглядел ухоженным и аккуратным. Небольшой огородик перед домом был тщательно перекопан на зиму, в штакетнике не усматривалось ни одной гнилой планки. Мамонтов даже засомневался, туда ли он попал. Его сомнения многократно усилились, когда он увидел хозяина, который возился в саду, обрезая сучья старых развесистых яблонь. Это был крепкий кряжистый старикан, больше похожий на молотобойца или на вальщика леса, чем на ювелира, который всю жизнь горбился над золотыми финтифлюшками и закорючками. Мамонтов неплохо разбирался в людях и даже издали видел, что этот, с позволения сказать, старичок может одним ударом волосатого кулака сбить с ног годовалого бычка и легко даст сто очков вперед любому молодому.

Один из охранников Мамонтова сунулся было вперед, но Петрович преградил ему дорогу вытянутой рукой.

– В машину, – негромко сказал он и неторопливо двинулся к калитке.

Старик продолжал как ни в чем не бывало пилить сучья, словно не замечая остановившегося за забором джипа, но когда калитка хлопнула, сразу же обернулся, вперив в Мамонтова взгляд маленьких, темных, острых, как буравчики, глаз. В этом взгляде не было ни маразматической старческой приветливости, ни раздражительности.

Это был цепкий, спокойный, изучающий и оценивающий взгляд, и Петрович понял, что перед ним именно тот человек, которого он искал. Этот не станет хитрить и ловчить, маскируя собственную жадность утомительно многословными речами. Он либо сразу назовет свою цену и возьмется за дело, либо с порога пошлет к черту, а то и куда-нибудь подальше. Петровичу, в характере которого доминировали такие же черты, нравились прямые люди, а уж этот старик, судя по всему, был таким прямым, что прямее просто некуда, – если, конечно, это был именно тот старик, а не какой-нибудь другой.

– Добрый день, – поздоровался Петрович. – Я ищу Даниила Андреевича Яхонтова.

– Считай, что нашел, – ворчливо заявил старик. – Я буду Яхонтов. Ты по делу или опять дом торговать? Если насчет дома, говорю в последний раз: дом не продается, не дарится и не оставляется в наследство. Больше говорить не буду, а буду бить прямо в рожу. Замучили, стервецы! Мне плевать, что вам надо свои хоромы строить. Дайте хоть до смерти дожить по-человечески!

– Я не насчет дома, – успокоил его Петрович. – А что, вам досаждают потенциальные покупатели? Я мог бы помочь…

– Сам пока справляюсь, – оборвал его Яхонтов. – Так что за дело? Продать мне нечего, а покупатель из меня, сам видишь, никакой…

– У вас есть товар, который мне необходим, – сказал Петрович. – Ваши знания, опыт… В общем, мне нужна квалифицированная и сугубо конфиденциальная консультация. Может оказаться, что дело не стоит выеденного яйца, но при любом результате я плачу за экспертизу тысячу долларов США. Или вы берете больше?

– Я ничего не беру, потому что не даю консультаций, – спокойно ответил Яхонтов. – Тысяча долларов, говоришь? Многовато за консультацию, даже самую профессиональную.

– Конфиденциальность, – терпеливо напомнил Мамонтов.

– Ну, разве что… А ты кто такой – бандит?

– Бизнесмен, – все так же терпеливо сказал Петрович.

– Бизнесме-е-ен… Ну и что ты с.., сбизнесменил?

Мамонтов неодобрительно кашлянул в кулак. Пожалуй, старик был даже немного прямее, чем хотелось бы Андрею Петровичу. Мамонтов предпочел бы иметь дело с этаким божьим одуванчиком, который, понимая все не хуже Яхонтова, боялся бы собственной тени и на которого было бы достаточно просто посмотреть построже, чтобы он без возражений занял приличествующее ему место. Яхонтов, по мнению Петровича, был чересчур проницателен и явно никого и ничего не боялся.

– Виноват, – сказал Петрович, всем своим видом давая понять, что ни в чем он не виноват и извиняться перед кем бы то ни было не привык, – мы что же, так и будем беседовать во дворе? Дело у меня, может быть, и не очень важное, особенно для вас, но посторонних глаз оно все равно не терпит.

– Фу-ты ну-ты, – проворчал старый грубиян. – Ну, проходи на веранду. В доме у меня ремонт, печка разобрана, грязи по колено, а на веранде будет в самый раз.