Андрей Воронин - Из любви к искусству

– Нет такого способа, – ответил старик, – потому что сервиза нет. Но спасибо тебе, что заглянул, порадовал старика. Деньги свои себе оставь. Не думал я, что доведется на эту вещь хоть одним глазком взглянуть. А вот поди ж ты, даже в руках подержать посчастливилось…

– Подождите, – остановил его Петрович. – А если представить на минутку, что сервиз у меня… Смогли бы вы тогда с уверенностью утверждать, что это именно тот сервиз, о котором мы с вами говорим?

– После детального осмотра и некоторых анализов смог бы, – ответил Яхонтов. – Только ты извини, не люблю я пустых разговоров, всех этих «если бы» да «кабы». Что толку переливать из пустого в порожнее?

Петрович не спеша отставил в сторону чашку, расстегнул портмоне и выложил на стол десять стодолларовых бумажек.

– Я же сказал, что денег не возьму, – напомнил Яхонтов, бросив беглый взгляд на стол. – И добавить к сказанному мне нечего.

Петрович молча покачал головой и поднес к уху «трубу».

– Принеси, – коротко распорядился он и выключил телефон.

Через минуту на веранде возник охранник с большой клетчатой сумкой. Он поставил сумку на пол рядом с креслом Петровича и молча испарился. Петрович распустил «молнию» сумки и принялся расставлять на столе сервиз. Яхонтов наблюдал за его действиями исподлобья, барабаня толстыми пальцами с каменными ногтями по краю стола.

– Чайника нет, – сказал старик, когда сумка опустела. – Неужели и впрямь тот самый?

– Вот это мне и хотелось бы узнать, – заметил Петрович.

– Где ты это взял, спрашивать не стану, – сказал Яхонтов. – Во-первых, не мое дело, а во-вторых, все равно соврешь.

И вообще, меньше знаешь – лучше спишь. Мне понадобится какое-то время – час, два.., не знаю сколько.

– Я подожду, – сказал Мамонтов. – Если хотите, могу подождать в машине.

– Сиди тут, – проворчал старик. – А то ты будешь ждать в машине, а твои орангутанги в это время будут мне огород вытаптывать, чтобы я ненароком через окно вместе с сервизом не утек. Сейчас кликну жену, пусть чай организует…

– Ну-ну, – мягко остановил его Мамонтов. – Я не хочу обижать вашу супругу, но, может быть, мы как-нибудь решим это дело без женщин? Бог с ним, с чаем. Когда закончим, я его с удовольствием выпью. Очень люблю крепкий чай.

– Чифирь, – уточнил старик, который, похоже, видел Петровича насквозь.

– Это что-то меняет? – не споря, спросил Петрович.

– Да ни в жизнь, – ответил старик. – Пей ты хоть стрихнин, мне-то какое дело?

Он тяжело поднялся и, шаркая подошвами, направился к двери, которая вела в дом. У самой двери он остановился и еще раз через плечо посмотрел на сервиз.

– Лупу возьму, – бросил он Петровичу, – и еще кой-чего… Ты посиди пока.

Петрович кивнул и, как только дверь за Яхонтовым закрылась, снова вынул мобильник.

– Будьте на стреме, – вполголоса сказал он охранникам. – Старик шустрый. Следите за верандой.

Говоря, Петрович не сидел на месте. Старик действительно был очень шустрый и слишком хорошо ориентировался в ситуации. Кто его знает, гниду старую, что у него на уме? Телефончик у него имеется, и кто поручится, что этот боров по старой памяти не подрабатывает стукачом?

Мамонтов подкрался к двери и приложил ухо к замочной скважине. Он давно отвык действовать подобным образом, перекладывая такие дела на своих охранников, но ситуация была не совсем обычная, и попадать в дурацкое положение только потому, что слишком стремился сохранить лицо, Петрович не хотел.

Он услышал обрывок какого-то разговора, происходившего, судя по всему, между хозяином и его женой. Слов он не разобрал, но голосов было два – мужской и женский, а значит, Яхонтов не звонил по телефону. И потом, чтобы растолковать суть происходящего тупому дежурному менту, потребовалось бы гораздо больше времени.

Потом послышались приближающиеся тяжелые шаги, и Мамонтов поспешно вернулся за стол. Дверь распахнулась, и на пороге появился Яхонтов.

На какое-то время Петрович лишился дара речи. Он ожидал от старика любого подвоха, но только не того, что увидел сейчас.

Даниил Андреевич стоял в дверях, широко расставив ноги и держа наперевес охотничью двустволку, стволы которой смотрели Петровичу точно в живот. Старческие руки ни капельки не дрожали, глаза-буравчики смотрели на Мамонтова спокойно и твердо, а на левом плече висел до отказа набитый патронами патронташ. Чувствовалось, что старик хорошенько подготовился к встрече и вовсе не собирается шутить.