Андрей Воронин - Бриллиант для Слепого

— Давайте еще по рюмке? — не задавая вопросов, предложил Сиверов. Наполнил рюмки, взял сигарету, закурил.

— Знаешь, Глеб, я устал, причем устал, как пес. Я уже едва дышу, а все еще продолжаю бежать за дичью. А годы, они ведь свое берут. Усталость смертельная, только силой воли и заставляю себя бежать. Но жажды догнать уже нет. И это печально. Это говорит о том, что пора мне на покой. Устал я, измотан, издерган, в общем, свое уже два раза отбегал.

— Директор предложил вам уйти на пенсию?

— Нет, — сказал генерал, — не предложил, и это меня удивляет. Но «нагрузил» по полной программе: и здесь упущение, и здесь недоработка, и это не успел, и это не вовремя... С него, я понимаю, тоже требуют, он тоже человек не свободный. А еще бриллиант, черт бы его побрал... Бизнесмены начали в коалиции сбиваться, на премьер-министра давят, на президента умудрились выйти. Жалуются на нас, что мы их не охраняем. А у них охраны больше, чем у меня сотрудников.

— И охрана хорошая, — вставил Глеб.

— Хорошая... Да только убивают их одного за другим, каждый месяц кого-нибудь хоронят. Не в Москве, так в Питере, не в Питере, так в Красноярске или Хабаровске, Владивостоке. По всей России крупных бизнесменов молотят, щелкают, как орехи.

— Никто не заставлял, сами такой путь выбрали. — Они, в принципе, хорошее дело делают: людям рабочие места обеспечивают, налоги платят, вносят свой вклад в строительство государства. Баневского вспомни, — Потапчук хотел сказать, «земля ему пухом», но не сказал, поднял рюмку, и они с Глебом, не чокаясь, выпили. Получилось, что они выпили за упокой души бизнесмена. Глеб улыбнулся.

— За Баневским тоже люди стояли, и они, по всей видимости, на директора влияют. Да и журналисты угомониться не могут, все еще пишут, говорят, сюжеты стряпают. Вот давеча целую программу по телевизору выдали про убийство бизнесмена. И знаешь, что самое интересное? Говорят, что мы так никого и не нашли, что ни одно из громких убийств по сей день не раскрыто. Словно мы сидим и ждем, когда заказчики с убийцами сами придут, сами на себя напишут, а нам останется лишь наручники на запястьях защелкнуть и в Лефортово их спровадить.

— Что, Федор Филиппович, совсем тяжко? — спросил Глеб, вытаскивая из пачки сигарету и неторопливо прикуривая.

— Тяжко, Глеб, поверь мне, старику.

— Хватит вам про старость сказки рассказывать! Вы любому молодому фору в пять очков дадите.

— Врешь ты все, Глеб. По глазам вижу, тоже чувствуешь, что я старым стал и никчемным. Чутье потерял, тебя по пустякам дергаю. И Князева, если бы ни ты, еще неделю или месяц искал бы.

— Он не прятался, просто не попадался на глаза. Прятаться ему ни к чему, он уверен, что он царь российский, а мы все — рабы его.

Генерал грустно улыбнулся. Он был похож на пенсионера, который сидит в парке на лавочке и ждет, когда придут партнеры по домино или шашкам. И тогда он сможет два-три часа не думать о собственном здоровье, о таблетках, детях, внуках, а будет наслаждаться игрой и неторопливой беседой с такими же, как он сам. Глеб спросил, глядя прямо в глаза Потапчуку:

— Вы что, Фёдор Филиппович, на самом деле о пенсии подумываете или просто меня стращаете?

— Нет, Глеб, не стращаю. Подумываю и всерьез. Но дела, черт бы их побрал, не пускают. Сам себе говорю: вот этого найдем, это дело закрою, и можно будет уйти на заслуженный отдых. Глеб рассмеялся:

— За город уехать, капусту, помидоры выращивать, плодовые деревья сажать, кустарники. Собачку, наверное, заведете, книжки читать станете?

— Ага, — признался Потапчук, — как точно ты все нарисовал.

И они, глядя друг на друга, рассмеялись так задорно, так весело и искренне, словно не было никаких убийств, словно им сейчас лет по тридцать и впереди огромная жизнь, беззаботная, светлая. А здоровья у них — на сто лет хватит.

У Потапчука даже слезы выступили. Он принялся вытирать покрасневшие глаза носовым платком.

— Рассмешил ты меня, Глеб, повеселил.

— Так я же вам, Федор Филиппович, не все рассказал.

— Что забыл?

— Еще вы рецепты разные осваивать будете.

— Медицинские рецепты?

— Вин, наливок, закаток всевозможных, огурчиков, помидорчиков, салатиков, ассорти, соляночек, аджичку будете делать. Можем с вами даже маленький ликеро-водочный заводик на участке смайстрячим.

— Ага, Глеб, смайстрячим, — подхватил веселую интонацию генерал и взял в руки бутылку с водкой. — Давай еще по одной, и я поеду, посплю хотя бы часика четыре.

— А лучше шесть, Федор Филиппович.