Андрей Воронин - Группа крови

– Я не понял, – прервал ею Абзац, – это признание в любви или явка с повинной? И еще я не понял, будешь ты брать этот ствол или нет.

– Сто баксов, – сказал Паук. – Можешь расценивать эту сумму как признание в любви, потому что твоя рогатка мне не нужна.

– Побойся Бога, – сказал ему Абзац. – Это же не пневматический пугач!

– Скоро этими штуковинами, – Паук поднял пистолет, держа его за ствол, – станут торговать в табачных киосках и овощных ларьках. Армия перевооружается, слыхал?

– Примерно двести раз, – равнодушно сказал Абзац. – И каждый раз это оказывалось полным фуфлом.

– Э, нет, – возразил Паук. – На этот раз все настолько серьезно, что у меня уже появились первые серийные образцы. ПЯ – слыхал про такого зверя? Могу предложить один по знакомству.

– ПЯ?

– Пистолет Ярыгина. Девять миллиметров, семнадцать патронов, с тридцати метров пробивает насквозь любой «броник». «Беретта», чтоб ты знал, ему в подметки не годится. В общем, идеальная пушка для разборок и прочего мордобоя. Тебе пригодится.

– В другой раз, – сказал Абзац. – Ладно, давай свою сотню.

– Я действительно дурак, – признался Паук, вынимая из кармана деньги. – Надо было предложить пятьдесят.

– В другой раз предложишь, – повторил Абзац, засовывая деньги в задний карман джинсов.

– Слушай… – Паук помедлил, задумчиво почесывая переносицу под дужкой очков стволом пистолета. Абзац ждал, по-прежнему держась за дверную ручку. Паук крякнул и заговорил снова:

– Это не в моих правилах, но… На днях я краем уха слышал, что Моряк ищет, кому заказать одного несговорчивого клиента…

– Моряк? – Абзац поморщился, поскольку не видел особенной разницы между Моряком и Барабаном. – А что за клиент?

– А черт его… Так, какой-то сильно принципиальный туз не то с ЗИЛа, не то с АЗЛК… Нет, вру.

Вспомнил: судья. Судья районного суда, вот только не помню, какого района. Кого-то он засадил из моряковых бойцов – крепко засадил, на всю катушку.

Моряк ему бабки давал, а он, дурак, отказался. Телевизора насмотрелся, наверное, – «Человек и закон» и прочая байда в том же духе… Так, может, возьмешься? Дело-то нехитрое, особенно для такого профи, как ты.

Абзац думал не больше десяти секунд.

– Спасибо, – сказал он. – Не интересуюсь.

– Знаю, знаю, – с кривой ухмылкой сказал Паук, небрежно швырнул пистолет в бардачок и с грохотом захлопнул крышку. – Ты у нас тоже принципиальный, как тот судья. Ну и хрен с тобой, дураком.

Тоже мне, принцесса на горошине!

– Принц, – внес необходимую поправку Абзац. – И не на горошине, а на картечине. Нет, правда, спасибо за заботу. Но придется Моряку поискать кого-нибудь другого.

Паук выплюнул окурок в открытое окошко и сказал:

– Дурак. За это и люблю. Если бы все были умные, я бы повесился, клянусь.

Абзац молча выбрался из машины и грохнул дверцей. Пока он оттирал запачканную ладонь несвежим носовым платком, Паук запустил двигатель, со скрежетом воткнул передачу и дал газ. Абзац непроизвольно присел: ему показалось, что началось извержение вулкана. Полосатый черно-белый «лендровер» взвизгнул покрышками, оставив на сухом бетоне две черные дымящиеся полосы, задом наперед вылетел из ангара, резко развернулся на месте и исчез, оставив после себя лишь тающее облако сизых выхлопных газов да постепенно удаляющийся надсадный рев.

Абзац помахал ладонью перед лицом, разгоняя гарь, и неторопливо вышел из ангара. Дождь уже прекратился, и за истончившимся серым одеялом облаков без труда угадывалось солнце. Абзац подумал, что, если так пойдет и дальше, то ночью обязательно будет мороз, а утром замерзшая грязь станет твердой, как камень, и будет звенеть под каблуком.

Запустив руку в задний карман, он вынул оттуда деньги и на всякий случай придирчиво их осмотрел.

Франклин на портрете выглядел недовольным – видимо, он предпочел бы остаться у себя на родине.

В остальном купюра была как купюра, и Абзац подумал, что становится мнительным. В самом деле, какой интерес Пауку всучивать ему фальшивые деньги? После таких фокусов долго не живут, а если живут, то плохо и очень небогато.

Абзац затолкал купюру на место и двинулся прочь от ангара, на ходу размышляя о том, что все в жизни относительно. Когда-то вот такая купюра была для него, в сущности, чем-то вроде мелкой разменной монеты, а теперь, завладев ею, он чувствовал себя настоящим богачом. Пора браться за работу, подумал он, прыгая через рельсы и бросая косой взгляд на кучу гравия, на которой виднелись оставленные колесами «лендровера» глубокие темные борозды.