Андрей Воронин - Группа крови

Он изо всех сил стиснул зубы и все-таки не выдержал – зажмурился, когда тупоносый трехдверный внедорожник, рыкнув движком и выбросив из-под колес тонну гравия, взлетел на гребень импровизированного трамплина и воспарил над рельсами в головоломном прыжке.

Пока машина висела в воздухе, жужжа вращающимися вхолостую колесами, Абзац успел подумать, что привыкнуть к такому нельзя. Неудивительно, что Паук участвует в своих ралли один, без штурмана: вряд ли во всей Москве найдется идиот, который рискнул бы сесть к нему в машину вторично.

Потом «лендровер» с лязгом и хрустом приземлился на все четыре колеса, прошел юзом, веером разбрызгивая грязь, едва не перевернулся, задев передним колесом рельс следующей ветки, но все-таки выровнялся и, набирая скорость, устремился к распахнутым настежь воротам ангара. Абзац открыл глаза, прислушиваясь к тому, как его внутренности неохотно возвращаются на свои места после страшного толчка, который подбросил их к самому горлу и смешал в одну перепутанную кучу. Черная пасть ворот неслась навстречу со страшной скоростью.

Машина влетела в ангар и с душераздирающим визгом остановилась на сухом бетонном полу. Чтобы не вылететь наружу сквозь лобовое стекло, Абзацу пришлось изо всех сил упереться в переднюю панель обеими руками. Паук повернул ключ, и Шкаброву показалось, что он оглох. После жуткого рева и грохота гудки маневрового тепловоза и лязг буферов казались не более заслуживающими внимания, чем шум крови в ушах и мерные удары пульса.

– Чертов камикадзе, – пробормотал Абзац, почти не слыша собственного голоса. – Кр-р-ретин!

– За-а-чэм Камикадзе, слушай? – с утрированным кавказским акцентом возмутился Паук. – Джапаридзе моя фамилия, понял, да?

– Дурак твоя фамилия, – шаря по всем карманам в поисках сигарет, сообщил ему Абзац. – Маньяк хренов, убийца…

– Ба! – радостно воскликнул Паук. – Кажется, мне удалось напугать неустрашимого Абзаца. Следовательно, день прожит не напрасно.

– Драть тебя некому, – закуривая, проворчал Абзац, – а мне некогда.

– Брось, – вынимая из кармана кожанки тонкий серебряный портсигар с выбитым на крышке орлом, небрежно сказал Паук. – Желающих навалом, только догнать не могут, кишка тонка. И потом…

Он замолчал на полуслове, задумчиво постукивая фильтром сигареты по портсигару. Портсигар, похоже, был тот самый, в незапамятные времена снятый с трупа немецкого офицера. Потом он вздохнул, демонстративно пожал плечами, сунул сигарету в угол большого тонкогубого рта и принялся чиркать колесиком зажигалки. Зажигалка у него тоже была не как у людей: большая, архаичная, изготовленная кустарным способом из гильзы от крупнокалиберного пулемета.

Толстый фитиль вспыхнул, выбросив такой язык пламени, будто Паук держал в кулаке не зажигалку, а свернутую жгутом и пропитанную бензином газету.

Паук погрузил кончик сигареты в этот пожар, глубоко затянулся и дунул дымом на пламя.

– Понимаешь, – заговорил Паук, на каждом гласном звуке выпуская изо рта небольшое облачко дыма, – даже в самом безумном поступке всегда есть рациональное зерно. К примеру если бы за нами была погоня, то ей пришлось бы несладко.

– Ас чего ты взял, что за нами должна быть погоня? – удивился Абзац.

– Про тебя ходят странные слухи, – внимательно разглядывая тлеющий кончик своей сигареты, сообщил Паук.

– Например?..

– Например, говорят, что ты объявил войну братве. Есть также мнение, что это братва объявила тебе войну, но от перестановки слагаемых, как известно, сумма не меняется. Ты меня знаешь, Абзац.

Знаешь, кто я, чем занимаюсь и чем занимался в дни туманной юности. Общество жмуриков меня обычно не смущает, но жмурик при этом должен вести себя как положено. То есть лежать и не рыпаться. Ты труп на девяносто пять процентов, и при этом тебе ни в какую не лежится. Это делает твое общество, мягко говоря, опасным.

Абзац скрипнул спинкой сиденья, меняя позу.

– Содержательная реплика, – заметил Паук. – Но Барабан и прочая веселая компания – это еще полбеды. Тут был такой поганенький слушок… Якобы тебя повязали буквально с поличным, а через месяц выпустили…

– Выпустили, – проворчал Абзац. – Конечно, выпустили.

– Ну, ладно, ладно. Не выпустили. Убежал. Я от бабушки ушел и от дедушки ушел… Но это же анекдот! Где это видано, чтобы взятому на горячем мокрушнику дали рвануть когти во время следственного эксперимента! Так что постарайся не удивляться, когда кто-нибудь из старых знакомых назовет тебя подсадным или, скажем, стукачом.