Александр Афанасьев - Воздушные головорезы

А потом с этим у нас не сложилось. Просто жить мы так и не смогли.

Четверть века спустя у нас была и новая холодная война, и страх, и ненависть, и тайные тюрьмы, и война. В своей стране как в чужой. Война без линии фронта, тыла и флангов. Мы снова научились верить и ненавидеть.

Зачем я вам это говорю? Мне хочется, чтобы вы поняли, сколь глубока кроличья нора. Мы создаем тайные тюрьмы и системы слежения, именуемые СОРМ-1, СОРМ-2, СОРМ-3. Мы поднимаем в воздух беспилотники, организуем все новые и новые спецслужбы, которые действуют и в своей стране, и в чужих. Нам постоянно приходится защищать одних людей от нападений других. Мы это делаем для того, чтобы с нами ничего не случилось, не взорвалась бомба, не упал самолет, какие-то негодяи не открыли огонь в толпе. Не… не… не. И вот это самое «не» – пустота, отсутствие – обходится нам год от года все дороже. Мы теряем не только презренный металл, но и человеческие жизни.

Тайная тюрьма находилась в Подмосковье. Точное ее местонахождение я вам не раскрою, даже намекать не стану. Скажу лишь, что она не единственная. Это я знаю точно. Даже в Москве и Подмосковье есть и другие подобные учреждения.

Дело в том, что, по данным ФСБ, в Москве действуют восемьдесят семь нелегальных объединений и групп лиц, исповедующих радикальный ислам. В столице зафиксировано более двух тысяч человек, которые когда-либо лично участвовали в боевых действиях в составе незаконных вооруженных формирований исламской направленности.

Это значит, что тайные тюрьмы нам очень даже нужны.

Мы с Андреем Павловичем ехали туда в большом белом фургоне, в котором не было окон. Дверь закрывалась изнутри намертво. Грузовой отсек был отделен от водительского места наглухо, хотя в обычных машинах это не так. В ней были откидывающиеся кресла по бортам, прямо как в старом кинотеатре.

Еще я заметил, что рукоятки на крыше, за которые можно держаться, не пластиковые, а стальные. Они приварены не к кузову, а к жесткому стальному каркасу. Он гарантирует, что с людьми, находящимися внутри, все будет в порядке, даже если фургон, к примеру, перевернется.

Заметив мой интерес к этим самым рукояткам, наш сопровождающий, обычный с виду мужик, без оружия, подмигнул мне.

– Кто не был, тот будет, кто был – не забудет? – спросил я.

– Ага. Точно.

– Ехать долго еще?

Мужик пожал плечами.

– Не знаю, сколько кружиться будем. Инструкция!..

Часы и все средства связи мы сдали еще до этого.

На место фургон прибыл примерно через час. С виду это был логистический комплекс, самый обыкновенный, из быстровозводимых конструкций. Забор из бетонных плит, витки «егозы» поверху и едва заметные изоляторы системы «Кактус». Видеокамеры. Конечно, дорого, но все в пределах допустимого законом. Судя по шуму, где-то рядом проходит крупная автомагистраль. Похоже, это Третье транспортное кольцо.

– Куда?..

– Туда, в дверь.

Внутри нас встретили охранники, вооруженные служебными «Сайгами-2». У них, в отличие от гражданских образцов, белое цевье. На этом вся разница и заканчивается.

Андрей Павлович предъявил постоянное удостоверение сотрудника ФСБ РФ, а я – временное. Дело в том, что по штату я числюсь не в ФСБ, а во внешней разведке. У меня вообще нет никакого удостоверения. Ну, скажите, пожалуйста, кому я буду его предъявлять? Сотруднику контрразведки страны пребывания?

Кстати, с гордостью могу сказать, что я очень даже неплохо устроился. Работаю в России, а деньги мне платят как за пребывание, по-нашему говоря, «на холоде». Зарплаты у нас в СВР очень высокие. Живем – не тужим, как у Христа за пазухой.

Форменной одежды у меня тоже нет и никогда не было. На торжественные мероприятия мне положено приходить в строгом однотонном гражданском костюме-двойке черного или темно-синего цвета.

– К кому?

– К двести тридцатому.

– Распишитесь.

Андрей Павлович расписался. Я не имел на это права, поэтому просто с интересом смотрел по сторонам.

Тамбур, за ним ряды самых обычных, ничем не примечательных сорокафутовых контейнеров. Подключено электричество, кабели змеятся по полу. Какое-то жужжание – вентиляция, наверное.

Все сделано с умом. При необходимости можно быстро, без привлечения ненужного внимания, вывезти отсюда все это хозяйство и собрать где-то в другом месте. На самой обычной товарной базе, арендованной на долгий срок.

Это и есть тайная тюрьма. Уже много лет мы ведем войну, о которой мало кто знает. Этим же заняты и американцы. Только вот они действуют в чужих странах, а мы – в своей. Всему этому не видно ни конца ни края.