Андрей Воронин - Русская сталь

Тяжелые мысли не оставляли Лаврухина ни на минуту. Ни за рулем грузовичка, ни в холостяцкой квартирке, где он готовил себе еду. Он засыпал с ними и просыпался. Снова вытащил крест из тайника и повесил себе на грудь.

Обратиться в посольство? Но кого большевики отправляют на ответственную работу за границей — самых надежных и проверенных товарищей. Для таких людей он — врангелевский офицер, недобитый враг.

НКВД до сих пор охотится за белогвардейцами, не так давно выкрали из Парижа и увезли в Москву, в застенки генерала Кутепова. Самому, своими ногами идти к этим людям? Стукнут по башке, очнешься уже «дома». Только голубого русского неба увидеть не дадут. Допросят в подвале, в каменном мешке, и здесь же «кокнут» выстрелом в затылок.

Мебельный магазин получал товар с одного и того же склада. Раза два в неделю Лаврухин проезжал знакомым маршрутом. Теперь немного изменил его, чтобы проехать мимо советского посольства. За последние годы автомобильное движение в Берлине стало очень оживленным, и он надеялся, что не привлечет внимания.

Красное знамя с серпом и молотом на крыше… Каждый раз Лаврухина передергивало, хотелось отвернуться в сторону. Но надо смотреть, замечать входящих и выходящих людей. Вот симпатичная девушка, наверняка секретарша. Милое русское лицо, но внешность, конечно, обманчива. Наверняка сотрудница НКВД — других сюда не пришлют.

Вот мужчина в сером пальто и мягкой шляпе. Ничем не отличишь от местного бюргера. Лет сорок на вид — наверное, носил когда-то галифе и кожанку, рубил саблей сплеча. Теперь вот обтесался, стал господином европейского пошиба. Натягивает перчатки, чтобы ладони не обветрились, поправляет на шее тонкое кашне.

Возле посольства Лаврухин слегка сбрасывал скорость, за поворотом прибавлял, чтобы наверстать крюк. Однажды его оштрафовали за слишком быструю езду, с тех пор он внимательнее следил за спидометром.

Прикидывал, к кому бы лучше обратиться. Зайти следом за секретаршей в кафе напротив посольства? Она частенько заглядывает туда в перерыве послушать музыку и полакомиться горячим шоколадом. Но девушка слишком маленький винтик в штате посольства. Она ничего не предпримет на свой страх и риск, в лучшем случае передаст записку по инстанциям.

Люди на ответственных постах — советник посольства или военный атташе — могут решить, что это провокация. И не станут рисковать карьерой ради контакта с сомнительной личностью.

Отрекомендуешься русским человеком — они сделают однозначный вывод: эмигрант, сволочь недобитая. Ради дела придется соврать, назваться гражданином СССР. Перебрав множество вариантов, Лаврухин настрочил следующее:

«В посольство Советского Союза. Гражданин СССР, работающий в Германии, просит о срочной встрече. Вопрос имеет прямое отношение к военной безопасности страны. Напишите где-нибудь возле остановки на Гумбольдтштрассе номер вашего телефона».

Три дня он не мог улучить момент. Два раза девушки не было в кафе — грузовик проезжал мимо слишком рано или чересчур поздно. В третий раз он не стал останавливать — фигура человека возле тумбы с афишами показалась ему подозрительной. Гестаповский соглядатай? Наверняка они сменяют друг друга возле посольства, следят за обстановкой. Возможно, следуют «хвостом» за тем или другим сотрудником.

В четвертый раз Лаврухин наконец увидел девушку через витринное стекло, она сидела за столиком в одиночестве. Остановив машину за углом, он вышел из грузовика с колотящимся сердцем и тут обратил внимание на человека, который покупал газету. Человек выглядел обычным добропорядочным горожанином. Слишком обычным, слишком среднестатистическим. Ни в лице, ни в одежде не было ни одной примечательной черты. Пожалуй, только беспечное выражение.

Лаврухин решил купить сигарет и отправиться обратно к грузовичку. Но тут из двери под красным флагом вышел сотрудник посольства, сел в легковой автомобиль, где его ждал шофер. Едва машина отъехала, как господин с газетой, сохраняя прежнее беспечное выражение, направился к телефонной будке. Она находилась на противоположной от кафе стороне, и Лаврухин решил, что у него есть в запасе несколько минут.

Стараясь шагать широко, но не слишком быстро, он переступил порог заведения. Попросил у стойки только пирожное, не желая задерживаться ни на секунду в ожидании кофе. Положил мелочь, отсчитанную заранее. И подсел за столик к девушке, спросив по-немецки разрешения.