Леонид Влодавец - Простреленный паспорт. Триптих С.Н.П., или история одного самоубийства

Серега вспомнил еще раз о своих юношеских идейках, и стало ему еще тоскливей.

«Вера без дела, а дело без правыя веры мертво есть обоя…» — откуда-то пришло ему. Отрекаясь от старой веры, всегда на Руси создавали новую. Отреклись от язычества, приняли Христа с двуперстным крещением. Потом стали писать Иисуса через два «и», креститься «кукишем», и тысячи людей физически сожгли себя, чтобы умереть со старой верой, а другие тысячи попрятались в тайных скитах, чтобы она, эта старая вера, не умерла. Потом отреклись и от Христа, осмеяв и признав «опиумом» старый культ, и создали новый… Теперь этот новый, бывший новый культ, опять-таки безоглядно топчут. Какую же веру примут теперь?! В пришельцев из космоса или из антимира, в каких-то «полевых интеллектов»? Или проще, конкретнее: в деньги? Ведь веруют, веруют уже… И Владик, и Иван Федорович, и еще многие. Хотя и это уже было. Никому эта вера счастья не принесла, даже тогда, когда еще далеко было до посвиста буденновской конницы…

Опять полезла в голову читанная некогда «Повесть временных лет». Разбив варягов, переругавшиеся слове-не-новгородцы призывают побежденных обратно и говорят: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Придите и володейте нами». Где, в какой еще стране такое бывало? Только у нас, небось. А сейчас — разве не того же хотят от нас? И Христос пришел к нам с Запада, пусть с ближнего, из Византии, но с Запада. И покорил он русских людей не любовью к ближнему, а секирой Владимира, порубившего Перунов, Велесов и немалое число непокорных живых головушек… И он, этот пьяница, развратник, многоженец и каратель — святой и равноапостольный, и «Красное солнышко»? Сейчас говорят, что в двадцатых годах с мусульманок под дулом пулеметов срывали паранджи. Но ведь тысячу лет назад дружина Владимира копьями гнала киевлян на крещение… Поди-ка посчитай, где полёгло больше трудничков: на Беломорканале или на Круголадожском канале, который строили при Петре? И где больше людских костей: под невыстроенной дорогой Салехард — Игарка или под действующей дорогой Москва — Ленинград, бывшей Николаевской? Но Сталина мы отовсюду· посшибали, со всех пьедесталов, сейчас кое-кто уже и на Ленина нацеливается, однако же и Владимир с крестом на плече возвышается на берегу Днепра, и Петр I скачет на бронзовом коне, и позади Исаакия Николай Палкин тоже верхом на коне, словно бы вновь отдает приказ бить картечью по декабристам… И Юрий Долгорукий, жестокий феодал, трижды ходивший войной на Киев, стоит себе передом к Моссовету, спиной к Институту марксизма-ленинизма и прижился на этой площади, заменив на ней славного полководца Скобелева, освободителя южных славян и… палача Средней Азии.

«Страшная штука — диалектика, — подумалось Сереге, — но куда от нее денешься…» Сейчас бы как раз взглянуть на свою «Истину», прикинуть еще раз, подумать, что там отразилось точно, а что нет. Но поздно! «Истина» ушла в чужие руки, сгоряча, со злости, от неожиданности, но ушла. Может быть, этот самый аукцион, который устроит Владик, уведет картину с родной земли, и увезут «Истину» в Европу, а то и за океан, чтобы она висела в частной коллекции любителя славянской экзотики и русского авангарда, а потом продавалась и перепродавалась…

Может быть, пойти сейчас, отобрать ее? Допустим, что у Владика ее можно попросить обратно. Сказать: «Извини, я передумал, ты был прав, когда не хотел ее брать…» А что дальше? Держать ее у себя, повесить на стену, чтобы Гоша, зайдя в гости, заорал: «Аюстракт! И ты свихнулся! И Галька у него в глазах двоится . л Нет уж, пусть остается, может, ее сперва не разглядят, не купят. Интересно, у Владика хватит совести хотя бы сказать, что эта картина С.Н.Панаева? Ну скажет. А что дальше? Кому эта фамилия что-то говорит? Разве что спросят: «А не родственник он тем Панаевым, Владимиру и Ивану?» Завклубом опять уточнит: «Нет, не родственник, однофамилец». Если бы он тогда пошел на «бульдозерную», может быть, его бы знали… Если бы скандалил, попадал в дурдом, в тюрьму, если б его травили, запрещали, выгоняли, если б в пятой графе у него было записано и в Израиль его не отпускали, — тогда он бы имел имя. А так: «Русский, не был, не привлекался, не имею». Кому такой нужен?

Серега даже успокоился. Деляги не любят неходового товара. Вряд ли Владику удастся заполоскать мозги большому бизнесу и продать ее за доллары. Модных течений сейчас хоть отбавляй. А к какому Серега относится — неизвестно. Он сам по себе, варится в собственном соку, не лезет на выставки, не вертится «в кругах», не состоит в СХ, в академики не избран, с неформалами не дружит… Он один, вокруг него пустота. Вакуум, да такой, что и в космосе не сыщешь. Кричи — не услышат, и дышать нечем, н холодно…