Леонид Влодавец - Простреленный паспорт. Триптих С.Н.П., или история одного самоубийства

— Ну, пойдем работать! — произнес Серега, взял Алю за локоть и повел в сарай.

Снова влезши в тряпье и халат, протерев отмокшие кисти, он взялся за волосы и лицо парящей фигуры. Здесь ему потребовался эскиз, сделанный до обеда. Для мелких деталей понадобились тонкие кисточки. Аля, хорошо знакомая с техникой живописи, все же постоянно удивлялась, как этот чудо-Панаев одним небрежным мазком, сделанным как бы случайно, вдруг меняет выражение лица ее нарисованного двойника. Причем это лицо было заметно непохоже на карандашный эскиз. Цвета делали его и более рельефным, и придавали большую выразительность, и, что самое удивительное, делали его неземным. Если на эскизе Аля видела более-менее точную копию самой себя — то есть живой, плотской, зажмурившейся отчего-то женщины, то на полотне рождался некий совершенно иной образ — аллегория, символ, фантазия. В то же время фигура «Мечты», а теперь и ее лицо, казались даже более реальными, чем оригинал. На фоне белой грунтовки эффект кажущегося выхода фигуры из плоскости был уже достаточно велик, и Але даже показалось, что на более темном фоне он снизится. Однако вслух она произнести ничего не решалась. На ее глазах творилось чудо. Ей не хотелось даже на секунду отвлечь на себя его внимание. Пусть творит!

Отвлекли Серегу только Домовитовы. Они покидали этот не слишком гостеприимный дом и постучали в дверь сараюшки.

Серега и Аля вышли.

— Ну, прощайте, — проговорила Зинка, — не увидимся долго.

Серега поцеловал ее в щеку, получил ответный помадно-пудреный поцелуй, кое-как оттертой керосином рукой пожал лапу Домовитова и сказал:

— Семь футов под килем! Правильно сказал?

— Правильно, — одобрил Домовитое, — хотя для моей посуды это маловато. Очень солидная коробка… Не поминайте лихом, живите дружно. На вокзал с нами не ходите. Сами дойдем.

— Я вас подвезу, — предложила Аля. — Ужас, что у вас за чемоданы. Грузите в багажник! И не упирайтесь, товарищ капитан первого ранга!

Мигом довезли Домовитовых до вокзала, сбросили на перрон и даже хотели было подождать с ними поезда, но кап-раз чего-то замежевался, засмущался и заставил Серегу с Алей вернуться домой.

До вечера Серега дописал лицо. Аля долго и прямо-таки зачарованно глядела на эти знакомые и незнакомые черты. Видимо, ей очень нравился созданный Серегой образ, но подходящих слов у нее не было. То есть слова обычные, затертые-заштампованные, конечно, имелись, но произнести их было стыдно.

— Слушай, — приняв серьезную, даже какую-то профессиональную мину, спросила она, — как я понимаю, фон ты будешь делать не сегодня — подождешь, пока застынет краска?

— Да, — кивнул он, — даже, может быть, и не завтра. Мне ведь еще нужно будет убедиться, что все легло как надо. Хорошо вот, сейчас осень, мухи сдохли, тараканы в тепло ушли. А летом, знаешь, в этой сараюхе кто только не живет! Однажды у меня по холсту с краской целая банда тараканов прошлась. Такой орнамент изобразили — во! Сейчас покажу.

Серега порылся в куче своих полотен и выкопал. Нежно-зеленый фон картины был испещрен таинственными кривыми, ломаными линиями, пунктирами — отпечатками тараканьих следов.

— Это сюр! — взвыла от восторга Аля. — Это Клингельман возьмет за десять тысяч — не меньше!

— Господи, — взялся за голову Серега, — да что они там, кретины, что ли?

— Это мы кретины, — убежденно заявила Аля, — если не видим никакой ценности в уникальном по технике произведении! Вот представь себе, призвать сейчас три десятка спецов-искусствоведов, и ни один — голову на отсечение даю — не догадается, как все это выполнено. А оригинальность?! Ведь никто это не сможет повторить, даже скопировать это невозможно. И главное — в ней ведь чувствуется какая-то система, ощущение, что это не случайные отпечатки лапок насекомого, попавшею в лужицу красной краски, а какие-то микроскопические, не подвластные кисти мазки. Это ж обалдеть, что такое! Нет, нет, определенно что-то есть! А может, ты меня разыгрываешь, а?

— Нет, — сказал Серега, — зачем мне это нужно? Я хотел делать маленькую вещицу в красно-зеленых тонах. Бывает такое: подберешь от скуки цвет и думаешь — сделал фон, а там чего-нибудь на контрасте. Вон «Салют Победы» — так и получился. Там фон по теме подходил — получился как гимнастерка. И вообще все цвета — красный, желтый, зеленый — взяты с обмундирования. Ну а тут фон вышел нежный, юный такой, то ли травка, то ли весенняя листва. Наверное, и сделал бы «Весну» какую-нибудь. Тюльпаны хотел сделать. А тут кто-то пришел, выпили, погуляли — р-раз — и опрокинули чашечку, где у меня уже смешанный цвет для тюльпанов был подготовлен. А развел я его не на олифе, а на постном масле, в порядке эксперимента. Потом еще тут, в углу, Гоша покойный бутылку пива разбил. А тараканы пиво любят, сбежались со всего дома. Видимо, какой-нибудь вляпался и пошел бродить по зеленому, потом еще… вот так и рождаются шедевры! Оставил на память.