Владимир Першанин - Диверсанты Судоплатова. Из Погранвойск в Спецназ

Одному из саперов оторвало ступню, другой был ранен осколками. Подступившая темнота сразу осветилась ракетами. Разноцветные пулеметные трассы вспахивали снег, косили редкие кусты.

Степан Пичугин прикрывал отход двух своих товарищей. Стрелять он не спешил, зная, что автоматными вспышками обнаружит всех троих. Но это не спасло его группу опытных саперов.

Они уткнулись в колючую проволоку, и сразу же оглушительно сработала сигнальная мина. Картонный пенал с тротиловой начинкой не дает осколков. Но взрыв оглушил сапера, который от неожиданности приподнялся и угодил под луч прожектора.

У охраны был жесткий приказ брать диверсантов живьем. Пулеметная очередь перебила саперу ногу. Степан Пичугин был прижат к колючей проволоке. Рядом лежали двое раненых товарищей. Старшина понимал, что ничем не сможет им помочь, да и сам он находился в ловушке. Но бросить товарищей на произвол судьбы Пичугин не мог.

Из темноты метнулись тени охранников. Степан открыл огонь и свалил одного из них. Ощупывая перебитую ногу, сапер крикнул Пичугину:

– Нам не выбраться! Живыми мы тоже не сдадимся. На куски изрежут, гады. Пригнись, Степа!

Прежде чем Пичугин успел что-то ответить, сапер выдернул кольца сразу из двух «лимонок», сдвоенный взрыв подбросил исковерканные тела и пробил брешь в колючей проволоке.

Оставляя клочья одежды, старшина протиснулся в отверстие и скатился по откосу. От пуль его спас снег, а через некоторое время он встретился в условленном месте с Федором Конд-ратьевым.

Его группа сумела выбраться без потерь, но немцы и полицаи не собирались бросать погоню. Еще двое суток они отходили, путая следы и отстреливаясь от преследователей. Погибли еще двое бойцов. В лагерь вернулись лишь три человека в изорванных, исхлестанных пулями маскхалатах, наскоро перевязанные бинтами и обрывками тряпок.

Повезло Кондратьеву, Пичугину и шестнадцатилетнему Пашке Шестакову, к которому сразу кинулась сестренка:

– Паша, ты же весь в крови. Куда тебя ранили?

Павел хотел что-то ответить. Обмерзшее, покрытое коркой крови лицо превратилось в неживую маску. Он все же нашел силы и шевельнул губами:

– Мы-то живы, а остальные…

Закончить фразу не смог. Всех троих повели в санчасть.

Позже, придя в себя, Федор Кондратьев докладывал капитану Журавлеву:

– Не возьмем мы мост. Даже если отряд Зинякова присоединится. Подходы под сплошным обстрелом. Четверых ребят потеряли, пока разведку провели. Теперь они больше насторожатся.

Кондратьева перевязали, он помылся, сменил одежду. Но на обмороженном лице клочьями торчала омертвевшая кожа. Губы почернели и едва шевелились.

– Ладно, насчет моста позже поговорим. Под Сталинградом наши крепко ударили. Паулюса с двух сторон окружают, наступление день и ночь идет. Кольцо вот-вот замкнется. Ну, как тебе новости?

– Бьем фрицев! – излишне торжественно объявил комиссар Зелинский. – Они думали, что Сталинград…

– Ладно, дай человеку отдохнуть, – перебил его Журавлев.

– Конечно, надо отдохнуть. А с мостом мы разделаемся. Разнесем вдребезги!

Но Кондратьев, истративший все силы на сообщение о результатах разведки, пошатываясь, опустился на нары. Он то ли терял сознание, то ли засыпал. Хирург Наталья Малеева, прослушав сердце, приказала:

– Отведите Федора в санчасть. Ему в себя прийти надо, а не мосты взрывать. И не привязывайтесь к нему, товарищ комиссар. Что мог, он все сделал.

Двадцать третьего ноября сорок второго года завершилось окружение под Сталинградом 6-й армии Паулюса. В котле оказались двадцать немецких и две румынских дивизии, некоторые итальянские части. Общая численность окруженного противника составляла 330 тысяч солдат и офицеров.

В тот период советские газеты с упоением описывали, какой силы удар понесли немцы, которые в скором времени будут окончательно разгромлены. До 30 ноября советские войска продолжали наступление, которое давалось с большими потерями – немцы сражались упорно, отклоняя предложения о капитуляции.

Вера в Гитлера, в его военный гений была сильна. Да и группировка под Сталинградом обладала сильным вооружением: более трехсот танков, четыре тысячи орудий и минометов, свыше ста самолетов.

В течение длительного периода (особенно в советское время) уничтожение армии Паулюса изображалось как победный марш советских дивизий и полков. Однако это не соответствовало действительности. Уже к 30 ноября немецкое командование уплотнило свои боевые порядки и стало наносить контрудары, умело маневрируя резервами внутри кольца окружения.