Михаил Зайцев - Час бультерьера

Но не стоит недооценивать врага. Интересующий меня тайник № 2 в двадцати пяти шагах, ежели стоишь строго напротив двуствольной великанши, повернувшись к ней, к березе-маяку, и к дороге спиной. Ежели встать на кромке асфальта таким образом, то лопухи и будут в тридцати с лишним метрах по правую руку. Спрашивается: на каком расстоянии от лопухов, то бишь от наблюдателя, у которого ушки на макушке, находится искомый тайник № 2?

Хрен знает! Короче, враг засел достаточно близко, и следует действовать тихо, как мышка.

А действовать предстоит много! Первое действо — подобраться к тайнику и не наступить на валежник. С этой, тыльной стороны, откуда я и приближаюсь к цели, трескучего валежника под ногами видимо-невидимо. Перехожу с бега на шаг, изображаю балерину на раскаленной сковородке. Скачу на пуантах с пенька на холмик, с холмика на пенек. Прискакал. Пуантам больно, зато тишина мертвая.

Тайник № 2 Юлик оборудовал по высшему разряду. Не в лом ему было раздобыть и привезти особенного сорта глину и пачкаться, размазывая ее по мшистым внутренностям ямы, в которой, согнувшись пополам, и я бы легко поместился, и уж для двух клеток с голубями там было из ряда вон просторно.

Яма, очевидно, образовалась после взрыва шального снаряда немецко-фашистских оккупантов. Годы сгладили ее края, тень способствовала росту мхов, глина закрыла доступ в яму опасных для голубей пресмыкающихся. Часть мхов со дна ямы Юлик педантично срезал для того, чтобы замаскировать воронку сверху. Он не только глину привез, он притащил с собой досочки, выпиленные по размеру. Доски прикрыли яму, мох лег на доски. В досках остались щели для доступа воздуха, мох замаскировал и эти щели тоже. Чтобы лисица, например, не учуяла птиц под мхом и досками, Юлик щедро окропил тайник чем-то пахучим. Не знаю, водятся ли окрест лисы, но вражью собаку это пахучее обмануло.

Приметы — трухлявый пенек и кривая рябина — воскресли в памяти точные координаты столь классно замаскированного тайника с голубями, что даже я на его поиски потратил лишних шесть минут. Опускаюсь на корточки между пеньком и рябинкой, протыкаю указательным пальцем мох, цепляю торец доски.

Голубки на месте. Ха! А где же им еще быть? Клетки надежные, зиндан на славу, не вырвешься. Да и нету у них особенной охоты вырываться, ибо есть у голубков чего поклевать и откуда попить. Однако томятся они здесь со вчерашнего утра, и одна из птиц совсем квелая. Правильно Юлик поступил — подстраховался, припас двух почтовых голубей. Один сомлел, а второй ничего, бодренький, он-то и принесет от меня послание.

На этапе планирования операции я было запротестовал: "На фига усложнять? На фига геморрой с голубями? Чай, в двадцать первом веке живем, рация куда надежней, чем птица". Но Юлик меня переубедил: "Сканеры для прослушки эфира стоят на Митинке пару сотен "зеленых". Что мешает противнику лежать, ждать появления хромого Бультерьера и слушать между делом, на всякий пожарный случай, эфир?"

Юлик оказался прав, враг нам попался крутой, матерый, и я не удивлюсь, ежели наблюдатель недалече коротает время, шаря по эфиру.

Я выбрал из пары кандидата на должность пернатого фельдъегеря, взял диктофон, который лежал между голубиных клеток. Для этого пришлось освободить ладонь от намотанной на нее боевой веревки с потенциально разящим грузилом.

Я вытащил клетки из ямки, а сам в нее забрался. Я буду шепотком излагать диктофону наши проблемы, однако пускай мой тишайший говор изолируют еще и края, обмазанные глиной, и парочка оставленных мною досок над головой.

Рассказ о диспозиции врага, о вражеских особенностях и повадках отнял пять минут. Еще пятиминутка понадобилась, дабы надиктовать план дальнейших действий, который давно созрел у меня в голове, и сориентировать напарника корейской национальности во времени.

Высказавшись, я вытащил из кассетоприемника мини-кассету размером со спичечную этикетку, помогая здоровой руке деревянным протезом, открыл клетку с бодрым голубем, с грехом пополам, с лишними нервами и суетой приладил все же мини-кассету к лапке птицы благо на лапке имелись колечко и тряпичный мешочек на липучке. Вздохнув облегченно, я отпустил птицу-почтальона.

Птица радостно захлопала крыльями, по спирали облетела несколько раз кривую рябинку и взмыла в светлеющую высь. Менее чем за час почтовый голубь доберется до ранчо Корейца, где его прилета дожидается мальчишка Ким. Сын встретит птичку, отцепит кассету и свяжется с папой самым банальным образом — позвонит отцу на мобилу. Кореец-младший даст прослушать Корейцу-старшему мою аудиокассету и аудиоинструкции. Юлик сейчас находится в мотеле, в семидесяти пяти километрах от меня. Час полета птицы, включая возню с ее лапкой Кима, десять минут мобильной телефонной связи отца с сыном, полчаса езды по пустынным дорогам, итого — сто минут примерно. Ориентировочно спустя сто минут с сего момента "Волга" Юлика резко затормозит в тридцати предполагаемых метрах от наблюдателя в лопухах...