Андрей Таманцев - Молчание золота

— Ну еще бы. У нас с тобой у обоих ребята знакомые из той команды есть.

— Так вот, Ваня. Нам сейчас предстоит сделать что-то наподобие. Схавать Гусеницу и испортить настроение многим толстым дяденькам на Западе. Ведь этот Густери отчего такой наглый и особо о конспирации не печется? А очень просто, — усмехнулся я. — Потому что ему и ему подобным дали карт-бланш на освоение новых европейских рынков сбыта наркоты. Это о-о-очень выгодно, и кое-кто из западных «миротворцев», я уверен, имеет здесь свою долю. Так что устранение Арбена Гусеницы волей-неволей заставит их корректировать планы.

Док посмотрел на меня с прищуром.

— Устранение? — переспросил он. — Пастух, но до того ты говорил о захвате?..

— Не будь ребенком, Док, — быстро ответил я.

Остров Керкира (Греция), лето 2001 года

— Вот такова проблема, — завершил тот, кто назвал себя Мантикорой.

Хозяин виллы откинул массивный торс на спинку кресла и вытянул перед собой короткие волосатые ноги, искривленные так, будто это было сделано в насмешку над анатомией всего рода человеческого.

— Хм, — сказал он. — Интересно. Я должен подумать, конечно. Но вот что… почему, собственно, я должен тебе верить, а? Ведь ты вполне можешь подсунуть мне туфту, так? Не-е-ет! Пока что иди отсюда, да? А я, значит, пораскину мозгами! Иди, иди!

Человек по прозвищу Мантикора взглянул на хозяина и, не прощаясь, исчез из комнаты. Широкое, покрытое Густой щетиной лицо толстяка приняло озабоченное, напряженное выражение. Он даже губу закусил. Снял телефонную трубку, набрал номер и произнес в нее всего лишь одно слово:

— Поговорили.

— Очень хорошо, — прозвучал в трубке Густой голос, очень похожий на голос самого толстяка. — Он ничего не заподозрил?

— Нет.

— Отлично. А теперь, клянусь бородой, если ты не доиграешь этот спектакль до конца, я отрежу тебе яйца и пошлю их в Москву, в подарок нашим друзьям! Не будь я Арбен Гусеница!..

Человек, только что закончивший разговор с Мантикорой и оказавшийся всего-навсего подставным лицом, двойником настоящего Арбена Густери, заморгал ресницами. Если бы не смуглая кожа и Густейшая щетина, то можно было бы сказать, что он смертельно побледнел. Обязательно должен был бы. Потому что лже-Арбен, так величаво выпроводивший сейчас посетителя, совершенно больше не походил на того самодовольного и вальяжного типа, каким он выглядел пять минут назад. По его лбу каплями катился пот. Он выговорил:

— Но, босс…

— Все!!! — отрезали в трубке, и полились короткие Гудки. Лже-Арбен тяжело вздохнул и, хлопнув в ладоши, крикнул:

— Халат мне и двух девок в бассейн. Купаться буду! Да! И вина притащите, лентяи!..

«Если уж довелось исполнять роль Арбена Гусеницы, так хоть испробовать все удовольствия, которые предоставляются к услугам этого скота, — подумал двойник, — не все же мне быть чьей-то мишенью!..»

В то же самое время на посту охраны виллы Густери в Керкире, где нежился лже-Арбен, шел следующий занимательный разговор. Беседовали двое охранников.

— Кстати, Энвер, — спросил один, — монтера-то вызвали? У нас же заказной фонарь на входе к чертовой матери полетел. И распределительный щиток надо посмотреть. Да и прожектор подох. Все сразу, как снег на голову. А еще говорят, что в Греции все есть!..

Энвер, толстогубый здоровяк с массивным черепом борца-тяжеловеса и смехотворно маленькими ушами, покосился на своего напарника и буркнул:

— Сам бы пошел да починил. Тут все-таки секретный объект.

— «Секретный объект, секретный объект», — передразнил его тот. — Это дача-то — секретный объект? Никак от своего гэбэшного базара отойти не можешь? Так вызвал ты монтера или нет?

— Вызвал. Успокойся.

В этот момент в дверь позвонили. Энвер поморщился и, подойдя к массивной металлической двери, глянул в видоискатель камеры наружного наблюдения, потом перевел взгляд на монитор, на котором виднелся фрагмент наружной ограды виллы.

— Энвер, открывай! — послышался веселый голос.

— Гвидо, ты?

— Нет, папа римский! — отозвался веселый Гвидо. У этого Гвидо вообще была масса поводов для веселья: он был личным шофером Арбена Густери и в связи с этим приобрел замечательную привычку баловаться кокаином, торговля которым занимала не последнее место в товарообороте картеля Арбена Гусеницы. — Я тут спеца привел! — продолжал Гвидо, перемежая свою речь непрестанными смешками.

— Какого еще спеца?

— Инженера человеческих душ, е-мое! — хохотнули за дверью (Гвидо был образованным человеком, так как в свое время держал в заложниках, а потом убил профессора славянской филологии, от которого и нахватался всяких дурацких выражений). — Ну как какого… освещение чинить. Ведь, кажется, босс сказал тебе, что уволит и пошлет… сам понимаешь, в каком направлении.