Сергей Зверев - Пустыня – наш союзник

– Еще вопросы, дополнения и предложения есть? – поинтересовался Котов. – Нет? Тогда оставляю по два наблюдателя на местах. Всем прочим готовить оружие и снаряжение. Один пикап полностью освободить. Снять с турели пулемет и перенести сюда. Здесь самая удобная позиция для обстрела практически всей территории лагеря.

Наблюдать за лагерем с восточной стороны Белов отправил Володю Лысакова. Кличка Лишай прилипла к этому парню еще в учебном центре, когда он три года назад пришел в спецназ служить по контракту. Созвучие с фамилией и редкие волосы, из-за которых Лысаков предпочитал брить голову, сделали свое дело.

Но парень не обижался. Это прозвище ему даже импонировало, потому что еще в учебке он проявил необычный талант маскировщика. Теперь многие звали его Лишаем уже уважительно. Он умел как лишайник применяться к окружающей среде. При выборе позывного для этого разведчика командир, нисколько не задумываясь, прилепил ему все того же Лишая.

– Смотри! – сказал Лысаков, лежа в двух шагах от своего напарника Макса Ларкина.

– Куда? – не понял тот.

– Слева гляди. Осел!

– Чего? – Ларкин мгновенно выпятил мощную челюсть и шевельнул титаническими мышцами. – Я не понял!

– Ну, ты даешь, Лимон! – тихо проговорил Лысаков и усмехнулся. – Посмотри налево, только аккуратнее крути головой. Видишь, осел пасется?

– Где? – Ларкин продолжал хмуриться, но уже по другой причине.

Он понял, что попал в глупую ситуацию, решив, будто ослом напарник обозвал его самого.

– Точно, осел.

– Я за ним уже час наблюдаю. Одичавший какой-то. У него на шее обрывок веревки висит. Он кустарник уже весь обглодал, а теперь в поисках травы постепенно двигается к забору.

– А там мины, – пробасил Ларкин. – У охраны сегодня на ужин будет мясо. Жалко животину. Ноги ему взрыв оторвет, и будет он мучиться, пока не пристрелят.

– Ахмаду повезло, он сразу помер, – заявил Лысаков. – Его взрывом отбросило на вторую мину. Или две штуки в связке были. Он прямо фейсом на мину и упал. Седой в бинокль глядел, говорит, каша вместо лица, и горло вывалилось. Сразу насмерть.

– Слушай, осел и правда к ограждению топает. Надо командира предупредить, чтобы при взрыве не беспокоился.

Ларкин, старший в паре, вызвал старшего лейтенанта и доложил об осле.

Белов сразу понял ситуацию и оживился. Он велел наблюдателям глаз не отводить от животного и составить схему его движения с азимутами на стационарные ориентиры.

– Сейчас Седой доложит Барсу, – отключившись, сказал своему напарнику Ларкин. – Представляю, что у боевиков начнется. Один взрыв – человек погиб. Второй – теперь уже осел.

– Ты думаешь, в лагере решат, что какая-то разведгруппа прощупывает подходы? Они ясновидящие, что ли? Не бери в голову.

– Не бери? А ты бы на их месте не подумал так?

– Я в разведке, а они на сытных хлебах. Обленились совсем. У них снабжение хорошее на нефтяные деньги. Кто их тут станет тревожить? Не прифронтовая же полоса, а самая настоящая глубинка. Ты видел, как они реагировали на гибель Ахмада? Вот то-то и оно!

– Запомни важную штуку, Лишай! – тоном начальника заметил Ларкин. – Предполагать надо самое худшее в жизни. Когда плохое ожидание не сбывается, ты получаешь необыкновенный кайф.

– Философия пессимиста, – заявил Лысаков и иронически хмыкнул. – Учись вон у ослика. Жизнь прекрасна! Идет на мины, а сам полон оптимизма.

Осел тем временем трусил от одного кустика к другому, который располагался, как думали спецназовцы, уже в пределах минного поля. Парни ждали, что вот-вот раздастся взрыв. Тело несчастного животного отлетит в сторону. Ослик будет лежать, истекать кровью и жалобно кричать. Неприятное зрелище. Он может так мучиться несколько часов, значит, все это время будет выматывать душу своими страданиями.

Но осел спокойно трусил в сторону ограждения из колючей проволоки. Иногда он останавливался, выискивал какие-то участки с хилой травкой, ощипывал редкие кустики. Животное преодолело уже половину расстояния от предполагаемого начала минного поля до забора и все еще было живо.

Спецназовцы не отводили от него глаз. Макс Ларкин старательно рисовал в блокноте ломаную линию маршрута осла, определял расстояние и углы до ориентиров.

– В рубашке родился! – с уважением сказал об ослике Лысаков, когда тот дошел почти до самого ограждения.

Но тут осел зацепился ногой за кусок ржавой проволоки или еще за что-то. Он подпрыгнул, задрал хвост и помчался назад, прочь от забора. Спецназовцы машинально сделали скорбные лица, ожидая, что всякому везению когда-нибудь наступает конец. Вот и этому несчастному… сейчас, вот уже, еще пара метров и рванет!