Илья Бушмин - Дорога смерти

– Придется ломать, – прохрипело в радиоэфире.

– Группа два, докладывайте.

– Пять секунд.

Вторая группа в это время проникла в окутанный непроглядной темнотой крохотный задний дворик частного дома. Здесь когда-то был огород, но сейчас это был дикий, поросший травой и кустарником неухоженный участок земли. Вереница людей, пригибаясь, кралась по участку к задним дверям дома. У двери они бесшумно рассредоточились, заняв позиции по обе стороны от двери.

– На позиции.

– Третий, что у вас?

– Почти все готово. Жду сигнала.

– Все готовы? Группа один, группа длва?

– Подтверждаю.

– Подтверждаю.

Потом была команда к штурму.

Головной боец в группе у ворот увидел, как исчезли, словно их стерли, выбивающиеся из-под ставен полоски света изнутри.

В ту же секунду от удара тарана разлетелась надвое ветхая, как оказалось, и трухлявая калитка в воротах. Вспыхнули подствольные фонари, и пятерка бойцов в черных костюмах с полной боевой выкладкой и в шлемах с бронебойными забралами рванула к дверям дома.

Вторая группа выбила заднюю дверь и устремилась внутрь, шаря по старым стенам яркими лучами закрепленных под стволами фонарей. С грохотом первая группа проникла через главную дверь в дом, свернула направо – к комнатам, выходящим окнами на улицу. В дверь, скрывающуюся за узким коридорчиком, полетела светошумовая граната. Яркую вспышку было видно даже сковзь ставни.

Не последовало ни единого выстрела, в эфире не было ни единого крика. «На пол! Руки за голову! Лежать!» – ничего из того, что ожидал услышать Расков.

– Что у вас?!

– Здесь чисто. Вам лучше зайти внутрь.

Расков внутренне сжался, ожидая самое худше. И пока он бежал от своего автомобиля, спрятанного за кроной раскидистого дерева в десятке метров от дома, к выбитой распахнутой калитке, он лихорадочно гадал, что внутри.

– Врубайте свет! – на бегу прорычал Расков в микрофон рации.

Он вбежал в дом, в котором в то же самое мгновение снова вспыхнуло электричество, и все лампочки, как по волшебству, озарились светом. Расков быстро юркнул в дверь, за которой открывался узкий коридорчик и виднелась спина одного из бойцов. Спецназовцы расступились, пропуская подполковника в помещение. На пороге он увидел происходящее в комнате и буквально онемел.

Труп Томилина лежал в центре комнаты. Он был одет по-домашнему – в спортивных штанах и футболке. На его теле явственно проступали два пулевых ранения. Одно кровавое пятно на груди, второе на животе. Томилин лежал, раскинув руки. В правой был зажат пистолет.

Латыпов сидел в кресле. Он был в форме капитана полиции. Голова безвольно упала на плечо. Запекшаяся, но еще блестящая в свете лампы кровь из пулевого отверстия почти по центру лба стекала по носу вниз и расползалась пятном на кителе. Пистолет лежал под его правой рукой, свисавшей с подлокотника.

– Твою же мать, а. Как так?

– Наверное, что-то не поделили, – подал голос кто-то из бойцов. – Или переругались, потому что банду накрыли и бежать им некуда. Этот схватился за ствол, но этот оказался проворнее. А потом застрелился и сам.

Расков шагнул к креслу. Осторожно, боясь перепачкаться в крови, пощупал шею трупа.

– Еще теплый. И часу не прошло.

– Что нам делать, товарищ подполковник?

Расков окинул взглядом место трагедии. Как он надеялся, последней трагедии в этой веренице жестоких, но бессмысленных смертей.

– Вызывайте группу. – помолчав, он достал из кармана сотовый телефон. – Позвоню Бегину. Он заслужил. Как бы то ни было, мы накрыли основной костяк банды ДТА. С ними покончено. С чем всех и поздравляю…

Было около полуночи, когда Рябцев домчал до развязки, съехал с трассы М-4 и устремил автомобиль по дороге А-107. Им предстояло обогнуть по малой бетонке Москву, так как место последней операции чекистов находилось по другую сторону от столицы. Узкая двуполосная дорога Московского малого кольца утопала в зарослях леса, который то словно нависал над проезжей частью, стремясь поглотить ее, то расступался и рядел, а сквозь чашу были видны огоньки поселков, черные силуэты домов и построек. Встречные автомобили попадались на удивление редко, выплывая крошечными огнями где-то впереди, расширяясь и приобретая очертания – и с шумом проносясь мимо. Фары несущейся на северо-запад машины Рябцева выхватывали узкий клочек дорожного полотна.

– Значит, все, – сказал Рябцев. – Латыпов, сука… Стоило огород городить, чтобы так хреново кончить. Пустить себе пулю в лоб.