Александр Проханов - Востоковед

Похоть колыхнула его и ударила, словно о столб. Он очнулся, успев подумать, – недавно пережитая паника, звериное ожидание беды и эта мужская похоть разбудили в нем, казалось, навсегда забытые инстинкты, связанные с профессией, которая вновь захватила его в свое капризное русло и повлекла.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Астор.

– Здесь есть другой выход?

– Там. – Она махнула рукой на занавеску.

– Проводи.

Шлепая босыми ногами, она пустила его в коридор, куда выходили двери из других комнатушек и стояли какие-то ведра и щетки. Он взял ее грудь, сжал. Грудь была теплой, маслянистой, с коричневым соском.

Вышел на улицу и поймал такси.

В гостиничном номере встал под горячий душ и ждал, когда шелестящая вода смоет запах дешевых духов, табачной горечи и сладковатого тления.

Включил телевизор. На экране выла сирена, мигали санитарные машины, санитары несли окровавленные носилки, беспомощно метались полицейские с автоматами. В Триполи, у полицейского участка, произошел террористический акт.

Торобов еще раз, по фразам, вспомнил свой разговор с коммерсантом. След Фарука Низара вел в Ливию. Так бабочка оставляет за собой незримую трассу, состоящую из мельчайших капель. И там, куда опускается бабочка, гремит взрыв и лежат растерзанные фугасом тела.

Торобов спустился в холл и у желтолицего малайца под циферблатами спросил:

– Не могли бы узнать, когда прямые рейсы из Брюсселя в Триполи? – Пошел собирать чемодан.

В Триполи Торобов поселился в отеле «Аль Махари», когда-то роскошном и фешенебельном. Там останавливались нефтяные магнаты, торговцы оборудованием, европейские дипломаты и арабские шейхи. В те годы над входом, украшенный зеленой мозаикой, красовался портрет Каддафи в полковничьей форме, с пышной кокардой. Теперь же отель потускнел, утратил лоск, обезлюдел. Там, где раньше висел портрет, оставалось грязное пятно от сбитой мозаики. Прислуга щеголяла все в тех же зеленых сюртуках, отороченных серебром, но опытный глаз мог заметить едва различимую штопку.

Триполи оставался звонким, людным, пестрым городом, в котором были почти незаметны следы войны. Лишь несколько правительственных зданий были повреждены крылатыми ракетами и чернели пустыми окнами. По улице, распугивая автомобили, прошла колонна гусеничных броневиков, и пулеметчики, стоя по пояс в люках, водили по сторонам усталыми глазами. У здания полицейского участка, где накануне произошел взрыв, стояло оцепление автоматчиков, пестрела лента ограждения.

Торобов вспоминал, как когда-то, гуляя по весеннему Триполи, забрел на рынок и у веселого белозубого торговца купил серебряный браслет с голубым камнем. Привез жене, и та радовалась подарку, любуясь драгоценным обручем на своем легком запястье. После кончины жены браслет перешел к дочери, та иногда надевала восточное украшение, и вид голубого камня и белого серебра рождал у Торобова сладостную боль.

Тогда он приехал в Триполи с группой военных экспертов, предлагая Каддафи купить у России комплексы радиоэлектронной борьбы. Такие комплексы, установленные в окрестностях Триполи, «ослепляли» самолеты и корабли противника, создавали непроницаемую оборону.

Каддафи отказался от сделки. Сказал, что новые отношения с Западом исключают возможность нападения. Подобная покупка может насторожить и раздосадовать новых друзей, для которых Ливия из врага превратилась в дружеское государство. Каддафи был весел, самодоволен, по его лицу пробегала легкая судорога. Он чистил банан, снимая лепестки кожуры, резал плод серебряным ножичком, протягивал белую мякоть гостям. На его длинных пальцах с ухоженными розовыми ногтями красовался затейливый перстень из золотых сплетенных стеблей. Когда через несколько месяцев Торобов видел на телеэкране окровавленное тело Каддафи, он разглядел его мертвую руку, растопыренные длинные пальцы с золотым перстнем, который еще не успели снять убийцы.

Торобов, не без труда, отыскал на улице Авгис скромное заведение, торгующее антиквариатом. Познакомился с его управляющим, Али Хамидом, полным отечным ливийцем в очках, сквозь которые смотрели большие печальные глаза, какие бывают у робких ланей и антилоп. Для укрепления знакомства Торобов передал управляющему задаток в тысячу евро и пригласил поужинать в ресторанчик вблизи площади Ат-Таль.

Они угощались «мясом по-левантийски», остро наперченным, с испеченными овощами, и рыбой бури, пойманной утром в неспокойных морских водах. Запивали острые блюда сладким морсом, сдобренным травами. Курили кальяны, вдыхая сладкие пьянящие дымы.