Владимир Зенкин - Серебряный воздух

– Как только скроется, – Авдий кивнул на солнечный диск, – сразу наступают сумерки. Сумерки здесь короткие. Не успеешь оглянуться – уже темно.

– Я знаю, – усмехнулся сенатор. – Ничего. Мы не надолго.

Они спустились по жёсткой, угнетённой солнцем траве к первым пальмам с мощными буграстыми стволами, с выгнувшимися над ними опахалами веток. Меж ветками свисали жёлтые гроздья доспевающих фиников.

Их встретил часовой, несущий дозор с этой стороны, в полной положенной амуниции – в наплечном пластинчатом панцире, в шлеме, с мечом и коротким копьём-пилумом. Замер, молча, отдал честь своему командиру и высокому гостю.

– Дежурим контурбениями, – пояснил Авдий. – Вокруг рощи – четверо. И четверо – внутри.

– Не спят по ночам?

– Глаз не смыкают. Меняются утром и вечером. Если что произойдёт – подадут сигнал малой трубой. Лагерь недалеко – услышим.

– Ночью огонь разводят?

– Зачем? В роще не темно ночью.

– Наша «гостья» когда появилась?

– Восемь дней назад.

– Это я знаю. В какое время?

– На рассвете. Солнце только-только встало.

– Вот как…

Катон споткнулся о скрытый в траве выступ корневища, упал бы, не поддержи его Авдий под локоть. Досадливо крякнул, болезненно поморщился.

– Плоховатый из меня ходок. Болезнь проклятая силы отняла.

Сенатор, действительно, выглядел не вполне здоровым: лицо серо, одутловато; в белках глаз – остатки недужной желти и красные прожилки. На крутом лбу – бисерины пота.

– Устали вы с дальней дороги. Лучше бы отдохнули сперва. А завтра бы утром.

Нет, любезный племянник. Много времени дорогого потеряно. Завтра я встречаюсь с нашей «гостьей». А до встречи я должен увидеть это место. Услышать от тебя все подробности. Все – до единой. И осмыслить их.

– Это событие здесь… Оно настолько значительно, что потребовался ваш приезд?

– Нам предстоит разобраться, – грустновато усмехнулся Луций Катон. – Наверное, оно гораздо значительней, чем ты думаешь. А может быть даже – значительней, чем думаю я.

Рощица была невелика – несколько десятков деревьев. Но большинство пальм – крепки, ветвисты. Многослойные, раскидистые вееры крон отгородили закатное небо; под ветвями был пёстрый неплотный сумрак и даже прохлада. Кроме пальм, в местах, доступных солнечным лучам, виднелись кусты шиповника, розовели олеандры: невысокие и нечастые – пальмы не давали им развернуться, они были здесь хозяева. Кое-где по земле стелился мелкий, колючий плющ – ему всё равно было, где расти.

Небольшая ровная поляна; посредине – пятёрка особенно рослых, матёрых деревьев. Они были похожи друг на друга, стояли прямо и гордо, образуя меж собою круг.

В круге, в воздухе, на высоте локтя от земли, висело нечто туманно-блестящее. Лёгкая серебристая дымка над зелёной травой. Сонмы мельчайших неярких светов-пылинок; медленное, тягучее их движенье.

Это слегка напоминало крошечные капельки воды в солнечных лучах. Но солнце не добиралось сюда. Но пылинки были гораздо мельче, живее. И блестели сами собою.

Светлая пелена плавно меняла форму: то собиралась в шар, размером в пару обхватов, то вытягивалась вверх, в призрачное веретено, то превращалась в неровный клочковатый ком.

Сквозь пелену были расплывно видны деревья с другой стороны и одиночные кусты.

Вокруг царила полная тишина: неслышно было голосов птиц, шорохов ветра в ветвях.

– «Серебряный воздух», – почтительно сказал Авдий. – Так мы это назвали. Не спускаем с него глаз ни днём, ни ночью.

Тусклое, болезненно-усталое лицо сенатора преобразилось. Глаза из-под кустистых бровей зажглись острым торжеством, вялые щёки порозовели, дыхание сделалось чаще. Крупные ноздри напряжённо шевелились.

Он подошёл вблизь к удивительному явленью. Запах на поляне был свеж и чуть терпок, как после большой громовержной грозы. Хотя никаких гроз здесь давно не случалось.

– Через это… можно пройти?

– Да. Мы проходили.

– И что?

– Ничего особенного. Никакого препятствия. Малость пощипывает кожу. Дух перехватывает. Голова потом слегка кружится.

– А ну-ка!..

Луций Катон сделал глубокий вздох и шагнул в блестящую пелену.

Его тёмные с проседью, коротко стриженные волосы, плечи в гранатовым легком плаще обсыпались мириадами светлых пылинок; беспорядочное их движение ускорилось. Он задержался там, чуть покачнулся, быстро, но с заметным усилием, вышел с другой стороны.

Авдий, в обход, мимо пальм, поспешил к сенатору, опасаясь, что он потеряет равновесие. Но тот чувствовал себя нормально.