Михаил Зислис - Огонь на поражение (Атомный шантаж)

Кое-кому «калаш» в руках вскружил голову — помимо адреналиновой накачки, включился механизм «я крутой», от которого любого солдата, будь то сухопутник или морпех, стараются отучить в первую очередь. Крутым на войне быть нельзя, поэтому сержант Саундов тут же продолжил традицию и в доступных выражениях объяснил, что случится с теми, кто не будет выполнять приказы.

И несмотря на все, несмотря даже на некоторое планирование сопротивления, выглядело все так, будто пехотинцы ошарашенно палят во все стороны, надеясь когда-нибудь попасть и в противника. Большая часть выживших пыталась отступить к берегу, несколько человек, стараясь не лезть под огонь снайперов, бросились по соседним корпусам, чтобы вывести оттуда немногих гражданских, работников базы и десяток техников. Только снайпера нападавших хорошо знали свою работу: пропустив человека внутрь, они ждали, пока он выйдет не один, и тогда уже отстреливали всех сразу.

Ситуация осложнялась тем, что позиции снайперов оставались тайной, и ко всему — было светло — полярный день, пришедшийся кстати террористам, был защитникам совсем не на руку. Фактор неожиданности работал против них… Один из молодых офицеров, ворвавшись в радиорубку, срочно принялся вызывать берег, то есть, патрули — в порту постоянно находились на дежурстве два катера, — и, выйдя после вызова на улицу, попал под снайперскую пулю.

В общем, учитывая непрерывный мандраж и стук челюстей, пехотинцы сделали все, что могли — ранили кого-то из нападавших, и продолжили отступление.

Нападавшие же средствами не стеснялись — через десять минут после начала стрельбы база уже мало напоминала аккуратный набор зданий. Щербатые стены корпусов пялились на черные и синие фигурки, и изредка вздрагивали от взрывов. В какой-то момент нападавшие ответили тем же — любимый американской армией аналог советского РПГ-7 в два залпа сделал вдовами жен еще шестерых моряков. Снайперы на промежуточных позициях продолжали снимать защитников базы одного за другим, пока те не отошли на достаточно большое расстояние и не попрятались на верфи.

Смерть и разрушение наваливались отовсюду, и пехотинцы, не находя применения тому, что годами вдалбливалось в их головы, старались поменьше паниковать, но совершенно забыли о том, что надо попытаться вытащить и перевязать раненых. Бездумно возвращаться под пули никому не хотелось. Уже на верфи, спрыгнув на настил, покрывавший пространство между судами и подлодками, они разбились на части и использовали ручной фонарик для связи с одним из катеров. К чести ефрейтора Мамедова, из всех салаг он один достаточно хорошо помнил азбуку Морзе, и немедленно принялся сигналить, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце. Сержант Саундов, осмотревшись и проинспектировав выживших, обнаружил, что автоматически остался старшим по званию. Офицеры все или погибли, или остались лежать где-то там, истекая кровью…

Пытаясь собраться с мыслями, сержант глубоко вдохнул. Потом медленно выдохнул. Их оставалось здесь восемнадцать человек пехотинцев, и непонятно как выбравшийся из мясорубки механик с прибывшего вчера корабля… От механика толку не будет, решил Саундов, критически оглядев невзрачного человечка, который выглядел так, словно его только что приговорили к многократной смертной казни. Невесело усмехнувшись в усы, Саундов понял, что большая часть его подчиненных выглядит не лучше, да он сам, вероятно, — тоже.

— Так, — сказал он, чтобы прервать наступившую гробовую тишину, нарушаемую только щелчками фонарика Мамедова. — По пунктам. Первое. На базу совершено преступное нападение. — Он снова огляделся. Пехотинцы слушали очень внимательно. — Второе. Количество и технические возможности неизвестны… Басов, ты что-то хочешь сказать? — Почти рыбье лицо пехотинца вытянулось.

— Никак нет, товарищ сержант.

— Третье. Нам известна их цель? Какова вероятность того, что они собираются захватить объект, находящийся под нашей охраной?.. — Слово «охрана» у сержанта получилось каким-то неподходящим к случаю. — Думаю, немаленькая. Так что, давайте-ка прекращайте лить слезы. Басов, видите вон тот катер? — Саундов ткнул пальцем в ближайший. — Поищите на нем бинокль.

Басов кинулся исполнять указание, недоумевая, чем заслужил такое пристальное внимание. Лицом, что ли, не вышел?

— Мамедов, что с катеров слышно?

Раненый ефрейтор, который был до сих пор жив только благодаря сержанту, в ответ пожал плечами.