Михаил Зислис - Огонь на поражение (Атомный шантаж)

Зеф пожалел, что никто этого не видит. Зрелище, наверное, было достойное запечатления для исторической хроники. Но ладно… у России и без того будет полно проблем с объяснением — какого черта в небе над Великобританией делал ядерный заряд мощностью в девять мегатонн.

На экране МРАЗь, получив передышку, уходила дальше к северу. Она пересекла Английский архипелаг. Мертвые приборы молчали, ящик Пандоры закрылся, и черная, обгоревшая в атмосфере, короткая, тупоносая сигара отправилась в море, когда двигатели отказали — израсходовав во вспышке безумной пляски все топливо.

Зеф понял, что сдерживает дыхание — светящаяся точка не изчезла со всех терминалов. Значит, никакого взрыва… она просто идет ко дну.

Наганов с Банником нервно улыбались, руки их тряслись в наступающем постэффекте метадинамического раствора.

— Вы… молодцы, — сказал Зеф, оборачиваясь на стук в дверь. — Хорошо сработали… — он шагнул вперед и отвернул «колесо».

— Живем, — сказал он Геку, стоявшему с обеспокоенным уставшим лицом.

— Слава Богу… — Гек в несколько шагов пересек пост и сковал наручниками начавшего было двигаться Северова. — Значит, он все-таки лучших из лучших выбирал… Зеф, включить бы свет, надо остальных сюда стащить и сложить штабелями… там Яна с заложниками, она ранена…

Сил уже ни на что не оставалось.

Поэтому Зеф самостоятельно пошел в ракетный отсек и вернул соединение перерезанным проводам.

Таймер на наручных часах, запущенный во время десантирования, показывал семь минут двадцать девять секунд, когда Зеф его остановил.

Зеф вылез из шахты на надстройку «Ястреба» и, не спускаясь, помахал рукой людям на берегу. Даже не стал ничего говорить. Субмарина под ним вздрогнула и стронулась с места, направляясь к берегу.

— Леонид Юрьевич, Москва вызывает… — Тимур тронул генерала за плечо. — Крылов.

— Сейчас… иду. Побеспокойся о помощи раненым.

— Леонид Юрьевич, уже…

— Да, извини, — в эти минуты уже никто не считал нужным скрывать свое волнение, даже руководитель Института.

Петр Баконин с жалостью посмотрел на Минину, которая, кажется, плакала, уткнувшись в плечо Орлова. Вокруг нарастал радостный шум, успокаивавший лучше всякой тишины.

Демон был побежден.

В очередной раз…

Но далеко не в последний.

Владимир Татаринов с неохотой снял трубку. Только чтобы заставить заткнуться это трезвонящее, громыхающее ранним утром чудовище — телефон.

— Да? — сказал он, поеживаясь и потирая глаза.

— Володь, здравствуй. Ленька.

— О… салют. — Бывший следователь замолчал. Ему, наверное, почти нечего было сказать старому другу. — Рад тебя слышать.

— Я тебя разбудил? Извини. Слышал, тебя все-таки выгнали…

— Ну да, да, — Татаринов сполз с кровати, поглядел на спящую жену. — По собственному желанию. Так что теперь я сводобная птица… Ты, кстати, помнишь — в сентябре паника была в городе?.. Не ваших рук дело?..

— Не совсем… знаешь, что? Если хочешь подробностей, я через минут сорок буду проезжать мимо, тебя прихвачу. Дело о заложниках раскрыто, генерал Вячеслав Белый идет по куче статей, и еще один генерал Немиров, более известный как Кормчий — вместе с ним.

— Правда?

— Конечно.

— Ты собираешься?

— Да, да…

— Отлично, инструктор, отлично.

— Инструктор?

— Только попробуй откажись, — многообещающе сказал Гриценко. — Я тебе покажу, где зеки зимуют.

Владимир Татаринов положил трубку и выглянул в окно. За окном было холодно. Топить еще не начали, и холод пробивался в квартиру. Однако, странное тепло расползалось внутри груди бывшего следователя генпрокуратуры.

Преступники повержены. Не просто преступники, высшие чины. Ленька говорит об этом вскользь, как будто рассуждает о погоде.

К счастью для поджелудочной Татаринова, Гриценко не рассказал сразу, что происходило месяц назад, не рассказал про Демона и Пантеру… про атомный шантаж и про несостоявшееся уничтожение Великобритании.

Впрочем, он почти обо всем рассказал позже.

Когда в Институте появился еще один инструктор, среди прочих готовивший молодых ребят к беспощадной борьбе с миром криминала, подобным многоголовой гидре…