Алекс Дроздов - Чистильщик

Медлить было нельзя.

Машина Маары стояла на месте. Она снова пыталась поймать Красавчика в прицел, но он прикрывался спинами горилл. Они открыли огонь, и Петровский, прямо из кафе, впорол в них весь магазин, без остатка.

В них, в машину, в Алексиса….

Потом наступила тишина.

Один телохранитель лежал неподвижно, второй прятался за капотом «Мозератти». Красавчика нигде не было видно.

Под навесом кафе плавал сизый пороховой дым.

– Петровский, не стреляй! – крикнул Алексис, размахивая платком над головой.

Микель решил выждать, чтобы Алексис высунул голову и Маара смогла его поймать. С минуты на минуту могла нагрянуть полиция – гарсон, скорее всего, сразу позвонил в участок.

– Петровский, ты меня слышишь? Не стреляй, мы договоримся.

Словно в подтверждение своих слов Красавчик толкнул гориллу в спину, тот бросил пушку на мостовую и поднял руки.

Он дал столько же, сколько и папа. Он так и сказал: «Сколько тебе заплатил Бруно?» Микель мог назвать любую сумму, но простачков среди мафии не было. Всё имело свою цену.

Он накинул всего штуку, и Алексис понял это, но не подал виду.

Риск был большой, но куш удвоился, чёрт возьми! В конце концов, ни он, ни Маара не состояли в семье у Бруно.

План был прост.

Красавчик платит ему и Мааре четыреста кусков. Но сначала в газетке, которую он кормит, появится заметка – что вчера, на площади Тюльпанов, застрелен глава семьи Феррано Красавчик Алексис. Всё, как полагается – с фото с места происшествия, некрологом, прощаниями и прочее.

Микель и Маара являются за расчётом к Бруно и делают свою работу.

Остальное делают гориллы Алексиса. Но к этому моменту, как понял про себя Микель, их с Маарой в городе быть уже не должно.

– Ты хочешь, чтобы я уехал прямо сейчас? – спросил он.

Вторая сигарета не сломалась.

– Нет, нет.

Микель вспомнил пошлый английский анекдот про умершую графиню. Как всё паршиво оборачивается. И это именно сейчас, когда эти волнения вовсе не нужны.

Спать уже не хотелось.

Когда это было?

Вечером, когда у него случился приступ, да. Они были короткие, эти приступы, и он привык к ним. Маара поначалу изображала озабоченность, и он чувствовал это, но…

Вчера он выплюнул пару кровавых сгустков. Он ждал этого, но не так скоро.

Новости появились не в дневной, а даже в утренней прессе.

***

Пакостное, гадкое сырое утро застало врасплох. Он принял душ, пока Маара одевалась. Он не мог себя заставить проснуться раньше, чем…

Кофе они выпили в паркинге из автомата. Его чуть не стошнило.

Офис папы располагался на пятом этаже в сером кубическом здании через пять кварталов от квартиры Маары.

Петровский припарковал «Ситроен» перед входом.

– Оставайся в машине.

– Правда? – Маара сидела с открытой пудреницей.

– Ты боишься?

– Кого? – она рывком открыла дверцу и вышла первая.

Другого ответа от неё он не ждал. Зачем было нужно просить её об этом? Кретин. Хотя, она права – будет лучше, если кто-то позаботится о безопасном отходе.

Они поднимались на лифте и договорились, что всё же Микель зайдёт к шефу один, а Маара поторчит в приёмной.

– Ну не станешь же ты спускаться по пожарной лестнице, – это была, вероятно, шутка. Обычно в приёмной находилась только Лиза, а гориллы тусовались этажом ниже. Лифт Маара должна была задержать на пятом, заблокировав его. На всё отводилось секунд пятнадцать с момента получения денег.

…Бруно Романо, шеф агентства по недвижимости, держатель контрольных пакетов трёх текстильных фабрик, владелец кучи мелких забегаловок на главной улице города, сидел за бескрайним столом и раскуривал сигару. На столе валялся тот самый утренний номер «La Mattina Napoli», с фотографиями простреленной машины Красавчика на первой полосе.

– Хорошая работа, малыш, – сказал папа, выпуская клуб дыма. Он был не то, что толст – он был жирный, как слон. Пиджак еле сходился на животе, собираясь поперечными складками от пуговиц к периферии боков.

Микель стоял молча. Напоминать о деталях сделки считалось верхом неприличия.

Ну, давай, давай, жирная свинья, шевелись!

– Ты же знаешь, Микель, я отношусь к тебе, как к сыну. Несмотря на то, что ты не член нашей семьи. Я знал твоего отца, мы были с ним старые добрые друзья.

Сейчас. Сейчас он откроет сейф, и…

– Да, добрые друзья. Работа хорошая, ты слышал. Но это к тебе не относится, малыш. Я сказал о Красавчике, а ты понял, не так ли?

Глаза у Бруно стали узкие, как щелки.