Шарип Окунчаев - Месть по иронии

— Хорошо, завтра зайду. Не вопрос, надо так надо, до встречи тогда, — Ваха попрощался и вышел из машины.

Тумиша, как всегда, проснулась рано, но встать с кровати почему-то не могла, ноги не слушались. Какое-то внутреннее переживание, сама того не понимая от чего, как будто свинцом залило все тело. Первая мысль, которая появилась, это не случилось ли с Расулом чего? Ей и в голову не приходило, что весть о том, что Расул отомстил за своего отца и брата облетела весь поселок. Просто никто не решался первым известить об этом Тумишу, зная, что она болеет и может этого не выдержать. Она окликнула Сациту, которая с утра занималась домашними делами.

— Дочь, где ты?

— Я здесь, мама. Что с тобой?

— Мне что-то плохо сегодня, ноги не слушаются, помоги мне встать.

— Хорошо, мама, — Сацита подошла и стала помогать матери встать, но не могла скрыть свое волнение. Она уже со вчерашнего дня знала, что произошло с Расулом, и всю ночь проплакала.

— Что с тобой, доченька?

— Ничего. Что может быть со мной?

— Не обманывай меня. Что я не вижу, что с тобой что-то не так, — с волнением заявила Тумиша, — заплаканные глаза. Что-то с Расулом?

— Да нет, все нормально, мама. Просто увидела дурной сон и нервы не выдержали.

— Эх, дочка, если бы я тебя не знала. Я же все-таки мать и вижу, что ты мне говоришь неправду, ведь я все равно узнаю.

Они зашли на кухню, Сацита помогла матери сесть за стол.

— Вот и славно, мне самое главное первые шаги сделать, потом уж я сама как-нибудь могу ползать целый день. Что-то день сегодня какой-то беспокойный. Что-то душу гложет. А теперь говори, что случилось? — спокойно спросила Тумиша.

Сацита не знала, что ей делать, присела на стул и сильно заплакала.

— Мама, это сон, правду говорю.

— Дочка, не томи. Я все вынесу. Я отлично знаю теперь, что что-то случилось. Лучше будет, если ты мне скажешь, чем кто-нибудь, — уже приказным тоном заявила мать.

Сацита, рыдая, выбежала на улицу. Тумиша стала пристально смотреть в одну точку и задумалась. Она тихо встала, пошла умылась, зашла в комнату, совершила утренний намаз [14] Намаз (араб.) — молитва у мусульман. и вернулась. Стала в голове перебирать всякие варианты. Что это связано с Расулом у нее не было сомнений, но жив ли, это было главное. Если что-то серьезное, подумала она, то с утра будут люди ходить, и надо быть к этому готовой. Нельзя людям показывать слабость в переживании горя. Но что же на самом деле случилось?

Вдруг с улицы послышались голоса. Сацита с кем-то разговаривала. По голосу определила, что это Ахмед с Зиной пришли. Тумиша сидела на кухне и ждала, перебирая четки после намаза.

— Ва [15] Ва, вай (чеч.) — отклик. , Тумиша, ты дома? — первым зашел Ахмед, следом Зина.

— Конечно, дома, где же мне быть, — ответила Тумиша и встала, как и подобает женщине, когда заходит мужчина.

— Сиди, Дела дуьхьа [16] Ради Аллаха (чеч.). , не вставай, ты и так еле ходишь, — Ахмед попросил Тумишу сесть.

Зина подошла и обняла ее крепко, но не смогла сдержать слезы.

— Он живой? — тихо, спокойно, без всякого волнения спросила Тумиша. Ей с трудом удавалось себя сдерживать, толком не зная, что случилось.

— Сацита, что стоишь, давай ставь чай, — начала она давать команды, чтобы не выдать внутреннего волнения.

— Тумиша, — спокойно начал Ахмед, — я думаю, ты не в курсе дела, но о чем-то догадываешься. Конечно, Расул живой, но он совершил огромный подвиг. Со вчерашнего дня весь поселок об этом только и говорит. Мы вчера не стали тебя тревожить, чтобы ты не переживала.

— И что это за подвиг? — уже более спокойно спросила она.

Для нее самым главным было, что ее единственный сын жив. Со всем остальным она, как ей казалось, могла смириться.

— Дело в том, что по иронии судьбы он отомстил за своих убитых отца и брата. Ты можешь гордиться сыном, — продолжал Ахмед.

Все, кивая головой, слушали. И у всех на глазах были слезы. Зашла Раиса Антоновна, зашли соседи, но никто не решился прервать Ахмеда, который подробно рассказывал историю, случившуюся с Расулом. Тумиша, опустив и покачивая еле заметно головой, слушала спокойно. Когда Ахмед замолчал, в помещении на миг воцарилась тишина.

— Значит, так было угодно Аллаху, чтобы эти палачи получили свое, — произнесла Тумиша. — Даже не верится, теперь можно и спокойно умереть. Расул все-таки не забыл лицо палача. Его посадят? — задала она вопрос Ахмеду.