Александр Тамоников - Выжженный плацдарм

Но особого страха солдаты не проявляли. Все-таки не новобранцы-призывники. Подавляющую часть украинского войска составляли добровольцы, служившие по контракту.

– Не стрелять! – крикнул Нестеренко.

Уж чего-чего, а терпения спецназовцам было не занимать. Гранатометчики и пулеметчики спокойно ждали, пока противник подойдет ближе. Стрелки пробивали прикладами амбразуры в плотных слоях глины.

Олег посмотрел по сторонам. Взялся за автомат санинструктор Бекетов, угнездился в узкой щели между бетонными огрызками. Все готовы, сосредоточены. Раймер положил перед собой на бруствер две гранаты, чуть подумал и добавил третью.

– Бог троицу любит, – с ухмылкой проговорил Читайло, наблюдая за его манипуляциями. – Черт, помолиться забыл!.. Как ты думаешь, сержант, укропы уже поклонились своему Богу?

– Дурында ты, Читайло! – Раймер постучал его по каске. – Хоть и фамилия у тебя образованная. У нас с укропами, к сожалению, один Бог.

– Да знаю я, – отмахнулся Читайло. – Так, для красного словца загнул. Набожным я каким-то стал в последнее время, – посетовал боец. – Не верил никогда, а теперь прошу что-то постоянно у Бога. Понимаю, не в Его это власти, чтобы я выжил, но больно уж в ад не хочется.

– Насчет этого можешь не волноваться, – сказал Раймер и улыбнулся. – Мы все тут почти святые, нас в рай без билета возьмут.

– Отставить базары! – приказал Нестеренко. – Приготовиться к бою.

– Выстоим, товарищ капитан? – спросил Читайло, повернувшись к нему.

Олег промолчал, и этим лучше всего ответил на бессмысленный вопрос.

Тут-то и началась очередная серия кошмарного боевика. Укропы пошли в бой без артподготовки. Они хотели прорваться с налета, освободить проход отступающим частям, знали, что защитников блокпоста немного. Танки ударили залпом. Два снаряда взорвались рядом с дотом, остальные подняли землю в чистом поле.

По команде Нестеренко огненный смерч накрыл атакующих укропов. Разом заговорили все виды оружия. Ухабистое поле покрылось частоколом разрывов. Гранатометчики лихорадочно перезаряжали оружие и вновь припадали к прицелам. Отрывисто били станковые АГС-17.

Атакующие танки прибавили ходу. Один из них вырвался вперед и встал как вкопанный, охваченный дымом и пламенем. Безвольно, словно голова у фыркающей собаки, завертелась башня, повис ствол. Граната ударила под него.

– Бинго! На полшестого! – восторженно выкрикнул гранатометчик.

Из подбитого танка полезли члены экипажа. Автоматчики в окопах отвели на них душу, подстрелили двоих, третий нырнул в канаву.

Плотность огня ополченцев нарастала. Они, воодушевленные маленькой победой, самозабвенно изводили боезапас.

Вражеская пехота рассыпалась по полю, стала залегать, несла потери. Несколько раненых солдат корчились посреди поля, двое или трое лежали неподвижно.

Наводчики в уцелевших танках открыли яростный огонь прямо на ходу. Точность прицеливания была небольшой, многие снаряды летели мимо, и все же блокпост накрыли разрывы.

Ахнул, схватившись за лицо, чубатый Глотов, повалился, весь окровавленный, с оледеневшими глазами. Захрипел, выворачивая руку, чтобы избавиться от осколка в шее, похожий на рыбу Андрес Дюран, скривился так, словно ему зуб рванули без наркоза. К соотечественнику бросились Кармона с Флоресом, подбежал из соседней траншеи молодой Мигель Ортега. Но все было кончено. Дюран застыл с искривленным лицом. Кровь пенилась, вытекала из оскаленного рта. Ортега завыл, схватился за голову.

Другим взрывом накрыло еще один расчет АГС-17. Мощный осколок разрубил бойца пополам. Второй, ослепший, куда-то полз, обливаясь кровавой рвотой.

К нему, пригнувшись, раздувая усы, подбежал прапорщик Белоконь. Взрыв прогремел практически в том же месте. Раненый боец уткнулся лицом в землю, прапорщик отлетел на бруствер. Санинструктор Бекетов бросил автомат, устремился к нему и стащил в канаву. Но и здесь все было кончено. Голова командира огневого взвода превратилась в багровый омлет.

Остальные этого не замечали, стреляли, перезаряжали оружие, опять вели огонь. Танки приближались, за ними ползком или короткими перебежками двигалась пехота.

Нестеренко затаил дыхание, заприметив за спинами солдат офицера. Тот орал, напрягая вены и голосовые связки, размахивал пистолетом, но все же в первые ряды не лез. Что ж, это не всем дано. На дворе не сорок первый год. Да и не сорок пятый. В мире хватает соблазнов, заставляющих человека не жертвовать своей единственной жизнью ради сомнительной цели.