Леонид Влодавец - Фартовое дело

— Глянем? — спросила Дуська. Зоя не ответила, вытащила альбом № 1. Сразу под обложкой был титульный лист, на котором каллиграфическим почерком было написано по-немецки: «Санкт-Петербург. 1910–1918». На первом листе красовались два одинаковых по размеру фото: мужчина лет сорока, в черном фраке и крахмальной рубахе с «бабочкой», с моноклем в глазу и аккуратно подстриженной бородкой, и женщина много моложе возрастом, в светлом платье с многочисленными пуговками на длинном закрытом вороте, с аккуратно уложенной волнами прической и камеей на черной ленточке. Под фотографиями были надписи на русском языке, сделанные по старой орфографии: «Барон Михаил Карлович фон Гуммельсбах» и «Баронесса Лидия Антоновна фон Гуммельсбах». На следующем листе была изображена баронесса с ребенком на руках в окружении каких-то пожилых женщин в простой одежде, явно прислуги. Рядом была более крупная по формату фотография: группа мужчин во фраках с цепочками на животах, с поднятыми бокалами шампанского, а посередине — барон фон Гуммельсбах. Здесь была подпись только одна: «Крестины. 12 февр. 1910 г.» Перевернув этот лист, девушки увидели большую фотографию младенца, голенького, лежащего на животике поверх атласного одеяльца и испуганно повернувшего голову к объективу. Большущие глазенки таращились так уморительно, что у Зои вырвалось:

— Ух ты, какая клопышечка…

А под фотографией было написано по-русски: «Я» и по-немецки: «Ich».

— Вот она какая была… — оглядываясь на спящую Ханнелору, произнесла Зоя. — Такая хорошенькая…

— Маленькие все такие, — равнодушно заметила Дуська, — крути дальше.

Дальше пошли фотографии, на которых обязательно фигурировала Ханнелора. Вот ее, годовалую, ведут за ручки две няньки, вот она сама подбрасывает вверх мяч, вот она сидит за маленьким столиком в окружении огромных кукол. Вот она у елки, увешанной блестящими игрушками, и подпись: «Рождество Христово. 1916 г.»

— А ведь тогда война была… — заметила Дуська. — Ишь, буржуйка!

— А может, и помещица, — сказала Зоя. Словно подтверждая ее слова, на следующей странице открылась фотография, сделанная на фоне загородного особняка с крыльцом и колоннами, у небольшого фонтана. Вокруг стояли, как-то странно, неестественно обнимаясь, люди: мужики в косоворотках и смазных сапогах, с картузами на голове, солдаты с георгиевскими крестиками, сестры милосердия в длинных платьях и косынках с крестиками на лбу и, наконец, барон и баронесса фон Гуммельсбах, он в полувоенном френче, она в черном платье с повязкой на рукаве, а также маленькая Ханнелора в сестринском наряде и с большой прямоугольной коробкой в руках. Хоть на этой фотографии надпись на коробке была едва заметной, слишком мелкой, все же можно было прочесть: «Жертвуйте в пользу больных и раненых воинов!», само собой, со всякими «ятями», твердыми знаками и прочим.

— Это, выходит, она для наших солдат деньги собирала? — удивилась Дуська.

— Не для наших, а для царских… — сказала Зоя наставительно, но тут же поняла, что выразилась неточно: под фотографией была дата: «19 августа 1917 года». Царя уже на престоле не было. Жить ему оставалось меньше года.

Больше в этом альбоме фотографий не было. Девушки открыли второй альбом и увидели надпись: «Берлин. 1918–1933». На первой из них Ханнелора была изображена вместе с матерью, обе в черном, сгорбленные, похожие на старух, под большой фотографией барона, затянутой в правом верхнем углу черной лентой. «Годовщина смерти отца», а дальше по-немецки: «14. September 1919». На следующей фотографии рядом с матерью и дочерью стоял какой-то крупный подтянутый мужчина в пиджаке и фетровой шляпе, с усами, закрученными вверх, как у кайзера Вильгельма. Здесь подписи не было, но стояла дата: «17. Juli 1921». В детских чертах лица Ханнелоры уже угадывалось что-то от той, которую увидели девушки. Потом пошли фотографии, где Ханнелора выглядела все более и более взрослой. Школьные подруги сидят рядом на лавочке — 1925 год. Юноша в мундире обнимает уже сформировавшуюся девушку за талию — 1928 год. Ханнелора в купальнике и шапочке на тумбе в плавательном бассейне — 1930 год. Ханнелора с девушками, одетыми в униформу, на фоне большого фашистского флага — 1933 год. Наконец, последнее фото в альбоме: Ханнелора под руку с юношей в черном костюме выходит из церкви в длинном белом платье с фатой и в туфлях на высоких каблуках.

— Замуж вышла… — констатировала Дуська. — А мужик у нее ничего, красивый.

— Здоровый парень, — прикинула Зоя. — Она меня на голову выше, а ему — по плечи…