Леонид Влодавец - Фартовое дело

— Ох, — обрадовалась Дуська, — а я уже черт знает что подумала…

Пока Зоя бинтовала ей плечо, Дуська думала про себя, что среднему медицинскому персоналу доверяться нельзя, если они обычный засос не могут отличить от последствий ранения. Правда, сама рана, откуда Зоя позавчера вырезала осколок, уже вполне затянулась коркой, нагноения никакого не было, и температура у Дуськи тоже была нормальная, хотя по идее она давно должна была простудиться. Закончив обследование Дуськи, Зоя приступила к осмотру Клавы и Ханнелоры. Обе они, по оптимистическому мнению Зои, были на пути к выздоровлению. Спустя несколько минут после того, как Зоя поменяла повязки всем раненым, Дуська сказала:

— Надо поглядеть, куда люк ведет, который мы с Юркой нашли… Ты посиди тут, а я слазаю.

— Осторожно, у тебя плечо! — предупредила Зоя.

— Ладно… — Дуська повесила на шею автомат, впихнула в унты пару магазинов и вышла за дверь, освещая себе дорогу фонарем.

Проходя мимо медпункта, она сладко поежилась, припоминая о грешном деле, и еще раз усмехнулась по адресу Зои, никогда не видевшей на своем теле лиловых синяков от мужских поцелуев… «Ран небось навидалась, а такой безобидной штуки не знает! — Дуська даже и представить себе не могла, что можно быть настолько невинной… — Ох, да ведь она и правда нецелованная! Бывают, оказывается, такие!»

До дота № 3 Дуська добралась без приключений. Она уже долго не вылезала на поверхность и привыкла к тусклому свету свечей и фонарей, поэтому яркий дневной свет из амбразур дота резанул ее глаза. Поморгав, Дуська приспособила глаза к свету и влезла на стремянку. Затем, осторожно, чтобы не слишком нагружать больное плечо и не разбередить рану, она уцепилась здоровой рукой за скобу колодца в потолке дота и стала подниматься по скобам наверх. Очень скоро фонарь высветил наверху крышку, похожую на ту, что Юрка с Дуськой отвинтили накануне. Разница была только в том, что эта крышка была завинчена изнутри колодца. Дуська осторожно отвинтила точно такие же гайки-барашки, как и ночью, а затем, осторожно упершись головой и плечами, сдвинула крышку вбок. На нее пахнуло свежим лесным весенним воздухом, к которому, однако, примешивался уже недальний привкус пороховой и толовой гари, бензина, горелого масла и еще чего-то сугубо военного… Солнце уже поднялось из-за леса, его золотисто-розовые косые лучи ударили по глазам Дуськи, выползшей из полумрака дота. Дуська поднялась на ноги и осмотрелась. Ее ноги стояли на небольшой бетонной площадке, почти свободной от снега и талой воды. Площадка имела шестиугольную форму, и на каждом из шести углов возвышались четырехметровые стальные фермы, сваренные из уголков и швеллеров. Наверху у ферм виднелись прожектора с подведенными к ним кабелями, а у подножия стояли лебедки с электромоторами. Кабели от прожекторов и лебедок сходились в толстую трубу, уходившую в лес, сплошной стеной окружавший площадку. Только как следует приглядевшись, можно было заметить ниже по склону холма маскировочную сетку, прикрывавшую амбразуры дота № 3. Здесь была, очевидно, самая высокая точка острова. Фермы, на которых стояли прожектора, были раздвижные, и с помощью лебедок их можно было поднимать выше верхушек деревьев и освещать прожекторами озеро. При необходимости их можно было опускать обратно. Сверху над площадкой была натянута маскировочная сетка, а к прожекторам привязаны верхушки елок.

«Хитры бобры! — уважительно отметила Дуська немецкую предусмотрительность. — Надо бы поглядеть, куда труба ведет…» Она сняла автомат с предохранителя и с опаской шагнула на узкую тропку, проложенную в снегу рядом с трубой. Спустя несколько метров труба стала спускаться по уклону вниз, а тропинка превратилась в лесенку, почти такую же, как та, которую разминировал Юрка. На счастье беспечной Дуськи, которая бежала вниз, не соблюдая никаких мер предосторожности, мин на этой лесенке не оказалось. Внизу в лощине стояла избушка, а около нее сарайчик, банька и еще какие-то постройки. Виднелся также довольно большой стожок сена, притулившийся к стене сарайчика. Тропка, которая началась снова, едва кончилась лестница, была протоптана немцами и вела туда же, куда и труба с кабелями, а именно — к избушке.

— М-му-у! — раздался вдруг истошный рев несколько дней не доенной коровы. Дуська даже вздрогнула. Рев исходил из сарайчика. Дуська с опаской подошла к сарайчику, открыла скрипучую дверцу и увидела большую черно-пеструю корову, уныло пожевывавшую сено из большой охапки, набросанной у стены. Навоз, судя по всему, давно не убирали, и соломенная подстилка была просто-напросто утоплена в навозном море. Вымя у коровы было невероятно разбухшее, но доить Дуська не умела и вообще коров боялась. Она закрыла дверцу и пошла вдоль трубы к избушке. Труба нырнула прямо под крылечко, и Дуська, собравшись с духом, толкнула дверцу.