Александр Тамоников - Пейзаж ночного видения

— Ну, и как я ей в таком случае позвоню? — развеселился Вадим. — Она не очень обиделась, что я опять разрушил ее личную жизнь?

— Она была просто в бешенстве. Пришлось провести с ней воспитательную беседу — на предмет, что это не последний мальчик в ее жизни. Не знаю, что она поняла, но явно зауважала меня больше, чем утром…

От разговора остался осадок. Он ворочался на койке, чувствовал себя последней сволочью. Отвлек от неприятных мыслей куратор Паньков, снова образовавшийся в трубке.

— Знаешь, кто это, майор? — спросил он.

— Где? — не понял Вадим.

— В Караганде, — рассердился полковник. — Прекращай мечтать, сосредоточься. На твоих фотографиях, где еще. Один из них, разумеется, Нарбула, другой неизвестен — видимо, маленькая сошка, а третий, у которого залысины до затылка, — сам Станислав Янковский!

— Знакомый персонаж, — насторожился Вадим. Память заработала, выискивая нужную полочку с информацией.

— Еще какой! Станислав Владимирович Янковский, так называемый руководитель подполья в российском Крыму! Дружит с непризнанным меджлисом, яро выступал за права крымских татар, которые якобы ущемляют… Ты там видел хоть одного ущемленного?

— Я, — встрепенулся Вадим.

— Сравнение неудачное, — отрезал полковник и предложил: — Служил в милиции, был заместителем мэра заштатного закарпатского городка, вступил в ряды правых националистов, возглавлял боевое крыло какой-то фашистской «ассамблеи». Потом скорифанился с председателем меджлиса, у которого, кстати, тоже с головой неладно, выступал за торговую, морскую, энергетическую блокады Крыма, за войну с москалями до победного конца. Взрывал линии ЛЭП, тянущие электричество в Крым, мелькал на ток-шоу, где бил себя копытом в грудь, уверял, что начинает партизанскую войну в Крыму с оккупационным режимом, что уже готовит контингент из опытных бойцов, переправляет в Крым оружие. Так и ляпнул: либо я погибну, либо освобожу исторически украинский Крым. ФСБ дала маху — поздно поняла, что это не просто болтливый кретин, а кретин, собравшийся реально устраивать диверсии. В один прекрасный день Янковский пропал. Наши источники, близкие к курултаю, сообщали, что, похоже, он под «липовыми» документами перебрался-таки в Крым, где что-то замышляет… И вдруг — на! — всплывает в компании господина Нарбулы…

— Надеюсь, вы понимаете, Эдуард Романович, что это бомба? — вкрадчиво произнес Вадим. — Руководитель подполья, борющийся за «деоккупацию украинской территории» — без сомнения, герой в глазах Запада, — ведет прямые контакты с одиозным представителем Исламского государства, маститым террористом, объявленным в розыск даже на том же Западе… Это круто, Эдуард Романович, не находите?

— Это будет круто, если мы предъявим тому неоспоримые доказательства, которые невозможно опровергнуть, — проворчал куратор. — А посему приказываю, майор, брать этого террориста живым — надеюсь, он там тоже спит в объятиях проститутки. Ты одним ударом делаешь два архиважных дела, чуешь?

— Отпуск еще на пару недель? — улыбнулся Вадим.

— Ну, не настолько же, — ответил Паньков. — Ладно, Вадим, разберемся с твоими отпусками. Действуй.

Взошла луна, озарила изрезанный горный склон — глиняные валуны у подножия, кусты, покрытые глянцевыми листочками. Осветилась укатанная грунтовая дорога, широкий подъезд к воротам. В доме за бетонным забором было тихо и темно. Лишь изредка во дворе перекликались охранники. Полчаса назад в отдельных окнах за шторами поблескивал свет. Гости погуляли, поплескались в бассейне и успокоились, какого-то мощного сабантуя не было — просто дружеская вечеринка с привлечением прекрасного пола. На фоне фиолетового неба возвышалась глыба дома, увенчанная башенкой-тетраэдром. Со стороны участка еще тянуло дымком. Воздух насыщали пьянящие запахи ночи. Если прислушаться, можно было различить гул моря — к вечеру на нем разгулялся сильный шторм. До него было два километра, но акустика в прибрежном районе устроена таким образом, что казалось, будто море совсем рядом, можно пешком дойти.

Вадим выбрался из-за валуна, сполз вниз, скорчился за соседним камнем. Луна недолго висела над особняком — поморгала и спряталась за облачко. С участка доносились мужские голоса, бегал свет от карманных фонарей. Несколько раз заводили мотор — он чихал и глох. Мужчины о чем-то спорили — похоже, в эту ночь им было чем заняться.

— Мальчики заняты машинками, — нарушил тишину эфира Рудницкий. — В Багдаде все спокойно. Ждем дальше, командир?