Жорж Санд - Ночные видения в деревнях

Если я скажу, что не верю этим видениям — я солгу. Я их никогда не видал — это правда: я бывал в деревне во всякие часы ночи, бывал один и в компании великих трусов и, за исключением нескольких безобидных метеоров, каких-нибудь старых фосфорических деревьев и некоторых других явлений, не придающих природе плачевного вида, никогда не имел удовольствия встретить какой-нибудь фантастический предмет и рассказать, как очевидец, какую-нибудь историю о выходце с того света.

Однако же я не из числа тех, кто говорит о сельском суеверии: ложь, глупость, действие страха. Я просто говорю: обман зрения или внешнее явление, неразрешенное и непонятое. Но для этого мне не нужно верить ни в колдунов, ни в русалок. Рассказы о колдунах, фантастическое объяснение так называемых ночных видений — это поэма, порожденная сельским воображением. Но факт существует, факт совершается, и все равно, будет ли он видением в воздухе, или только в глазах, его усматривающих, — он все-таки предмет, действительно и логически воспроизведенный, как отражение предмета в зеркале.

Разве аберрации чувств объяснимы? Разве они объяснены? Я знаю только, что они доказаны; несправедливо было бы утверждать, что они — единственно дело страха. Во многих случаях это справедливо, но есть исключения неоспоримые. Люди хладнокровные, испытанной смелости, поставленные в такие обстоятельства, в которых, кажется, ничто не могло действовать на их воображение, даже люди просвещенные, ученые, знаменитые, имели видения, которые не потрясли ни их рассудка, ни здоровья, и, однако же, они не могли не ощутить в себе какого-то волнения.

Между многими занимательными сочинениями, написанными об этом предмете, необходимо упомянуть о сочинении доктора Бриерра де Боамон, который по возможности хорошо анализирует причины обмана чувств (hallucination). В круг этих серьёзных трудов я внесу только одно полезное замечание: это то, что человек, ближе живущий к природе, дикий, а за ним крестьянин, более расположен и более подвержен явлениям обмана чувств, чем люди из других классов. Конечно, невежество и суеверие заставляют его принимать за сверхъестественные явления простые аберрации его чувств; но, повторю, их не всегда порождает воображение: оно только объясняет ему эти явления по-своему.

Первоначальное воспитание, сказки в сумерках, страшные рассказы кормилиц и бабушек, — располагает ли всё это детей и даже взрослых к восприятию этих впечатлений? Полагаю, что так; но не полагаю, чтобы самые простые понятия об элементарной физике и насмешка могли изгнать из деревень эти так называемые предрассудки.

Для деревенского жителя постоянный вид полей, воздух, которым он постоянно дышит, разнообразные картины природы, — все это представляет особенные условия существования умственного и физиологического. Они делают из него существо более примитивное, быть может, более нормальное, более связанное с почвой, более слитое с элементами творения, чем мы, отдаленные возделыванием мысли, так сказать, и от неба и от земли, создающие себе жизнь вымышленную, заключенную в каменные, закупоренные жилища. Дикий или крестьянин, находясь даже в шалаше или хижине, всё еще живет в тумане, молнии и ветрах, окутывающих его убогое убежище. На Адриатике есть рыбаки, которые не знают крова: они спят в своей лодке, прикрывшись рогожкой; звезды светят им в лицо, ночной ветерок играет их бородой, их тело качает волна. Есть разносчики, цыгане, погонщики, которые вечно спят на свежем воздухе, как индейцы Северной Америки. И нет сомнения, что кровь в этих людях обращается не так, как наша, и нормальное состояние их нервов зависит от других условий, их мысли имеют другое течение, их чувствования воспроизводятся другим образом. Поговорите с ними: из них нет ни одного, который бы не видал чудес, видений, ночных, странных и необъяснимых сцен. Между ними есть люди очень храбрые, рассудительные, откровенные и все-таки подверженные обману чувств. Прочтите все заметки, собранные об этом предмете, — вы увидите, что этот обман чувств совершенно возможен при полном рассудке.

Вы скажете, что это есть болезненное состояние мозга; однако же, всегда есть возможность приблизительно открыть физическую или нравственную причину этих явлений в расстройстве духа или тела; но иногда она бывает так неожиданна и таинственна, что может на минуту поколебать ум самый твердый.